Боливар

Так колонисты познакомились с вождём по имени Аскук, что в переводе означало — «Змей».

Аскук был хитёр и сразу понял выгоду от сотрудничества. Если раньше ему приходилось приносить изготовленные в горах украшения в долины, то сейчас его люди не отрывались от работы, так как он отвозил изделия в долину на вертолёте самолично, где странные спутники вернувшегося бога помогли построить «магазин», где вождь и продавал украшения местным индейцам.

За это пришельцы обязали его добывать серый камень, но и за него они платили рыбой и перьями. Выгода текла в руки Аскука ручьём. Потому, что и товары, закупленные его людьми в долине, доставлялись в чреве волшебной птицы.

История бога Кетцальтепетля, которую знали все индейцы южной и центральной Америк, добавилась описанием его жизни в большой стране восходящего солнца, где его пытались убить, распяв на кресте, но он, сначала вернулся на небо, а потом приплыл сюда, чтобы спасти его народы от пришествия злых демонов.

* * *

Король Жуан Второй рассматривал золотой «кетцатль» и морщился. Он никак не мог понять, где они дали маху и откуда могли появиться такие мощные «аборигены». Хотя, то, что это именно «аборигены» Жуан сильно сомневался.

Священный престол убедил его поделить мир с Испанской короной, ограничив влияние франков и англов, но, оказалось, что Испании на запад путь заказан. Да и открытые бог знает когда Португальцами южные земли западного материка, теперь кто-то присвоил. А ведь на них уже был высажен и сахарный тростник, столь необходимый для торговли, и на некоторые земли даже доставлены братья по ордену и чёрные рабы, его возделывавшие.

— Они говорят на греческом? Это греки?

— Нет, ваше величество, — ответил Вашко да Гама. — Они хорошо говорят на испанском, но сами говорят на неизвестном мне языке. Я греческий знаю хорошо. Причем их «голозадые» собратья говорят совсем по-другому, на языке, чем-то похожем на африканский. В нём тоже есть птичьи звуки.

— Это ещё раз доказывает, что они — пришельцы, а не коренные жители.

— Возможно — это пришельцы с северного материка. Про него, ваше величество, мы совсем ничего не знаем. Увлеклись богатствами юга.

— Нам и не нужны были те земли. Вы же сами убеждали меня, что там золота нет, что культ золота существует только на юге, северные «индейцы» вообще дикари.

— Так и есть.

— Вот тебе и дикари… Мы отправили экспедицию из пяти хорошо вооружённых кораблей к нашим колониям на юго-западный берег, где поселились наши братья.

— В Бразилию?

— Именно.

— Мало.

— Больше судов нет. И пушек. Испанцы сами фрахтуют корабли для своих конкистадоров.

— Всё же, выбран «путь на запад»?

— Конечно! — Ухмыльнулся король. — Когда нас останавливали чьи-то запугивания?!

— Я рассказывал вам о том чудесном… магическом куске дерева, на котором я видел, как пришельцы расправляются с нашими братьями… Их пушки стреляют часто и сильно. И все их возможности нам не известны.

— Вот пусть кастильцы и проверят их на себе. Хоть кто-нибудь да выживет и расскажет нам.

Вашко да Гама промолчал. Он рассказал Королю, а по совместительству Великому Магистру ордена Христа, всё что знал и видел, а также поделился своими соображениями, и повлиять на ход событий не мог. Но Вашко был сильно встревожен. Накануне он встречался с Колумбом, который всё ещё находился в Лиссабоне и на каждом углу, в каждой забегаловке, рассказывал о «Летучей Караке», с которой повстречалась его флотилия.

Уже прошло почти полгода после возвращения путешественника, а его сумасшествие не проходило.

— Ваше величество, с Колумбом надо что-то делать, — он запугал всех моряков. Не наймёшь нормального марсового.

— Да нет, — засмеялся король. — Поначалу все воспринимали его рассказы всерьёз, а когда мы с помощью капитана и офицеров «Пинты» запустили другую версию событий, серьёзные моряки стали над ним насмехаться. Только желторотые юнги пугаются его рассказов.

* * *

Христофор вышел из «Пинты» сильно раскачиваясь. Порой он ловил своё тело у самой земли, но морской опыт, как говориться, не пропьёшь, и он снова принимал относительно вертикальное положение, как парусник, с правильно подобранным балластом.

— Они мне не верят! Они смеются надо мной, — сказал он, пытаясь зацепиться рукой за выходящего из кабака забулдыгу, но того резко качнуло в противоположную от Христофора сторону, и рука Колумба пролетела мимо. Вслед за рукой пошло вперёд его тело и он, наконец-то, растянулся в грязи.

Грязь возле кабака была своеобразная. Все посетители справляли здесь малую нужду, а некоторые выплёскивали содержимое желудков. Поэтому, поднявшийся с трудом из такого месива земли, глины и кухни кабака Колумб, пугал редких прохожих не меньше призрачного корабля, о котором он не переставал бубнить.

Первооткрыватель Америки двигался между домов галсами, пока не коснулся стены, найдя в ней опору, и, перебирая руками, побрёл по улице.

— Совсем плохой стал, — сказал вышедший из кабака Флинт своему подручному. — Надо бы прибрать его к рукам.

— Да на кой он нам? Он же не мореход. Так, папская хартия.