Больные люди

«19 марта 1996 года. Сегодня Леся снова меня в туалете зажала. Сказала, что угрозы моего папы на неё не подействовали и что она меня сейчас хорошенечко так побьёт, чтоб «сопли предкам не распускала». Но я на этот раз была готова. Так что побитой оказалась Леся. Ах, как же приятно было бить её по её тупой голове! Она плакала, молила прекратить, а я ещё больше веселилась. Потом она больше ко мне не подходила.»

Последняя запись тоже важна, ведь в ней кроется одна неотделимая часть личности Лены: страсть к избиениям. Из поздних записей станет понятно, что это проявилось у неё ещё в детском саду и продолжилось в школьные годы. Особенно примечательны записи, относящиеся к одному её однокласснику — Щеглову Коле.

«12 марта 1996 года. Сегодня я не могла глаз оторвать от Коли Щеглова. Он сегодня весь такой аккуратный, зачёсанный… Он такой милый! Даже если бы он был неряхой, всё равно нравился бы мне! Так и хочется к нему прикоснуться…»

«20 марта 1996 года. Сегодня я наконец нашла в себе силы заговорить с Колей. Он при разговоре всё смущался, пытался подбирать слова, дабы казаться джентльменом… А я вновь не могла глаз от него отвести. Я в какой-то момент начала касаться его рук, ног. Он настолько сильно разволновался, что просто ничего сказать не мог. Когда она смущается и волнуется, он становится ещё милее! Я сразу поняла, что он для меня создан.»

«2 апреля 1996 года. Сегодня я впервые попробовала Колю так, как того хотела. Проследив за ним до туалета, я вошла сразу же за ним. К счастью, там кроме нас никого не оказалось. Он был невероятно озадачен моим присутствием, а мне это было только на руку. Я повалила его на пол и разорвала ему ворот рубашки. Его шея была такая мягкая, что я не удержалась и начала усиленно сжимать её. Коля хрипло что-то говорил, но я словно не слышала ничего вокруг. Когда я закончила, я его отпустила и мягко ему пригрозила, чтобы он не доносил никому о случившемся. Он испуганно согласился. Милашка!»

«12 апреля 1996 года. Коля молодец — никому ничего рассказал. Я снова застала его одного — на этот раз в кабинете. Он начал умолять, чтобы я отстала от него, чуть ли не со слезами на глазах. Но меня это почему-то развеселило. Я рассмеялась и начала называть его хлюпиком — смеха ради. Он почему-то только больше расстроился. Я подошла и по плечу его похлопала, успокаивала. А потом набросилась на него и начала бить его по груди. Я хотела его развеселить. Ну, меня же это веселило. А он сбросил меня и побежал к нашей классной. Предатель!»

Когда стало известно об эпизодах насилия со стороны Лены к одноклассникам (коих насчитали около семнадцати), её решено было отправить на обследование в психиатрическую клинику. Там врач диагностировал ей редкий и не везде признаваемый диагноз — садизм. Подобное психическое отклонение объясняется генетикой: в семье Гордеевых был один родственник по линии матери Лены с подобными же отклонениями. Лену оставили на лечение. Семья очень горевала и не знала, как теперь относиться к дочери:

«25 марта 1996 года. Мама с папой плакали, когда навестили меня в больнице. Я всё пыталась их успокоить, а они на меня смотрели очень странно. Я так и не поняла, что означал этот их взгляд.»

В общем, Лена оказалась в психбольнице. Хотя там нельзя было вести дневник, она его прятала от медсестёр и докторов в одно скрытное место, а ручки для написания крала на посту у медсестёр. Впрочем, где-то через два месяца дневник разыскали, и лечащий врач Лены, к удивлению своих младших коллег, разрешил ей вести дневник, дабы «наблюдать в полной мере процесс излечения пациентки». Лена, правда, была не дура и писала выверенные вещи, дабы не вызвать подозрений в том, что ничего у неё не проходит. Кроме того, была ещё одна причина, которая заставляла Лену писать не всё. Это был Саша Гордон (тогда — Саша Брусилов).

Саша содержался в той же клинике с ровно противоположным диагнозом — мазохизмом. Его прошлые опекуны избивали его с ранних лет, и у него выработалась любовь к физической боли. Когда вскрылся факт домашнего насилия, Сашу забрали от родителей и поместили в клинику для лечения психологических последствий избиения. Но, как врач не старался вылечить в нём это отклонение, как медсёстры и медбратья не старались помешать Саше причинять себе увечья, он не излечивался. Тогда он и познакомился с Леной. Она описывает данную встречу таким образом:

«25 июня 1996 года. Сегодня чудной мальчик мне попался. Он часто уходил в уборную, и я решила за ним проследить от нечего делать. И, когда я его застала в туалете, то обнаружила, что он бьётся там об стену. Я спросила его, зачем он это делает. А он сильно разволновался и попросил никому не говорить, что он тут делает. Но всё же пояснил мне, что ему нравится чувствовать боль. И тут я поняла, что именно он мне и нужен. Я предложила ему, что буду сама причинять ему боль, если ему так нравится. Он радостно согласился.»