Болотница

Мимо, деловито жужжа, пролетел шмель размером с кулак, и я немного успокоилась. Приготовила ленточку и, глубоко вдохнув пряный травяной воздух, решительно зашагала вперёд.

А потом вдруг сообразила, что оставила лом на кухне. Это было ужасно глупо с моей стороны. Конечно, может быть, не очень удобно бродить по лесу с тяжёлой железякой наперевес, но лом придавал мне уверенности.

И всё же возвращаться я не стала.

Глава 25

В лесу действительно не было этой удушающей жары. Солнце не могло до конца пробить густую листву разросшихся деревьев, и кроны их давали приятную свежесть. По крайней мере, здесь можно было не бояться солнечного удара. Хоть чего-то не бояться.

Вот только тишина стояла необычная для леса, давила как подушкой. Конечно, шелестели листья, шуршала под ногами трава, хрустели сухие веточки, на которые я наступала. Но совершенно не было слышно птиц. Казалось бы, летом они всегда верещат как ненормальные. Но только не в этом лесу. Словно кто колонки выключил.

Я шла и постоянно оглядывалась. Как только забор скрылся из виду, я тут же привязала к ближайшей нависающей над тропинкой ветке ленточку, сделав ровный бантик. Дальше идти совсем не хотелось, но я поставила перед собой задачу пройти, не оглядываясь, двадцать шагов и не вязать банты на каждом кусте.

Мне казалось, что я начала узнавать те места, которые мы проходили с мамой. Один раз я даже достала телефон, чтобы свериться с фотографией, но сразу наткнулась на те изображения, где мама прикидывалась призраком. В груди словно завязался тугой узел, я хотела заплакать, но не смогла. Быстро убрала телефон и, сжав до боли зубы, привязала ленточку к какому-то кусту, безжалостно смяв при этом листья.

Потом решительно подобралась к сухому старому дереву, густо обвитому вьюном, и принялась отламывать от него ветки. Трухлявые сразу отбрасывала в сторону, а когда попалась особенно крепкая, не поддавшаяся с первого раза, всем телом повисла на ней и стала раскачиваться, пока ветка с громким треском не отломилась и не упала вместе со мной в траву. Обломав с ветки ненужные мелкие сучки, несколькими ударами по земле проверив её на прочность, я вернулась на тропинку, уже вооружённая деревянной шпагой.

Мне приходилось обходить валежник, поросший вьюном и мхом, весь мохнатый и чем-то напоминающий свернувшегося огромного зверя. Всякий раз казалось, что за этой кучей сухих веток или под ней кто-то прячется и только и ждёт, чтобы из своего убежища напасть на меня, цапнуть корявыми когтями по голой ноге, раздирая её в кровь…

Иногда, бросая искоса взгляд в сторону, я с пугающей отчётливостью видела притаившуюся у дерева или куста человеческую фигуру, которая при пристальном рассмотрении оказывалась скоплением веток и теней, ничего общего с человеком не имеющим. Но всякий раз меня бросало в пот, а в голове мутилось от страха.

В конце концов я так запугала себя, что прежде чем обходить валежник, тыкала в него палкой и слегка шевелила густые кусты, чтобы точно убедиться, что там никого нет.

Моя подозрительная паранойя распространилась даже на поганки. Мне вдруг показалось, что я уже несколько раз проходила мимо одного и того же гриба, только рос он в разных местах и всегда ухитрялся опередить меня. Та же скособоченная шляпка с прилипшим пожелтевшим листиком, та же позиция: у самого края тропинки, будто напружинившись и приготовившись к прыжку. Так и представлялось, что поганка только и поджидает неосторожного путника, чтобы неожиданно запрыгнуть к нему на ногу и присосаться, как пиявка.

В итоге, заприметив в очередной раз блуждающий гриб, я без всякой жалости растоптала его, вернее эту поганку, которая стала мне слишком уж знакомой. И ещё палкой поковыряла грибницу, словно там могли быть грибные ноги.

Внушение ли сработало или действительно я ничего не придумывала, но больше одинаковых грибов мне не попадалось.

И вообще странно, что на прогулке вместе с мамой ни одного гриба, даже плохого, не встретили, а теперь я их замечала то тут, то там.

Несмотря на то, что густая крона деревьев, переплетённая между собой, погружала лес в тень, солнце припекало довольно ощутимо. Я порадовалась, что перед походом старательно намазалась кремом от загара, не задумываясь, по инерции, а всё благодаря постоянному маминому вдалбливанию, которое, когда она была рядом, пропускала мимо ушей, отлично зная, что если не я сама, то мама позаботится обо мне.

Начало парить, как в бане. Я словно бы шла по громадной оранжерее, а не по обычному среднестатистическому лесу. Кожа покрылась липким потом, и здесь вполне можно было схлопотать солнечный удар. Это было бы очень опасно. В такой глуши меня бы нашли бы разве что лет через пять. Точнее, не меня, а то, что от меня осталось бы.

Внезапно впереди среди листьев мелькнула красная точка. Я опрометью, не обращая внимания на колдобины, рванула на цвет. Это действительно была ленточка, мамина ленточка. Дрожа от волнения, я огляделась и увидела неподалёку ещё одну метку. А потом ещё одну. А потом…