Большая гонка. Драма на миллион. Легендарная история о том, как еврейский гонщик, американская наследница и французское авто посрамили гитлеровских а

И на состоявшемся по завершении выставки традиционном ежегодном банкете ACF тосты произносились в том же духе жажды реванша за счет господдержки. В числе почетных гостей снова бок о бок оказались Рене Дрейфус и Руди Караччола. Французу вручали приз за выигранный Миллион, а немца чествовали за завоеванный им титул чемпиона Европы.[594]

Несколько официальных гостей от Mercedes, включая принца Вильгельма фон Ураха, по возвращении в штаб-квартиру концерна Daimler-Benz в Унтертюркхайме доложили о своих наблюдениях. «Парижская выставка производит самое неблагоприятное впечатление», – сообщил один из них. «Налицо очевидная стагнация в развитии французского автомобилестроения», – прокомментировал увиденное другой. Все отметили, что на общем тусклом фоне унылых экспонатов ярко выделялась Delahaye 145, но в целом и эта машина их «не особо впечатлила» ни конструкцией, ни характеристиками, показанными в заездах за миллионный французский приз. Единогласный вердикт наблюдателей был таков: трехлитровый Mercedes с наддувом намного мощнее этой Delahaye, что делает ее неконкурентоспособной.[595]

В довершение мрачного впечатления от Салона последовала редакционная статья в L’Auto за подписью Шарля Фару, где тот писал не об автомобилях и не о гонках, а о нависшей над Францией «неотвратимой угрозе» вторжения со стороны Германии, год от года наращивающей военные расходы и численность вооруженных сил. Он приводил горы цифр: 300 млрд франков (в пересчете), т. е. 75 % своего годового бюджета Рейх потратил на перевооружение; в рядах Вермахта числится уже свыше миллиона солдат и офицеров; не менее тысячи бомбардировщиков способны стереть Париж с лица земли «за один-единственный ночной налет». Гитлер, писал Фару, намеренно вводит мир в заблуждение своими заверениями об исключительно миролюбивых намерениях Рейха.

«Франция, ты это понимаешь?!» – патетически вопрошал Фару в заключение.[596]

На аэродроме под Франкфуртом по соседству с ангаром с цеппелинами Руди взошел на деревянный помост, чтобы уже́ с него спуститься в кокпит каплевидно-обтекаемого «Мерседеса». Эта предназначенная для побития рекордов скорости спецмашина была построена на базе шасси W125 и оснащена двигателем V12 объемом 5,6 л с наддувом, развивавшим невиданную доселе даже немцами мощность. Фюзеляж, тщательно протестированный на обтекаемость и минимизацию сопротивления встречным потокам воздуха в аэродинамической трубе, полностью скрывал под собою шасси и даже колеса и смотрелся серебристым черепашьим панцирем, распластанным по земле.[597]

После того, как Руди соскользнул вниз на водительское место, лишь макушка его головы осталась видна зрителям, включая школьников, столпившимся за оградой гоночного полигона в ожидании старта первого заезда в рамках объявленной с 25 октября Reich Rekordwoche – «Недели рекордов Рейха».[598]

Как только появились первые самодвижущиеся коляски – автомобили, – так рекорды скорости и захватили воображение публики. В 1898 году французский граф Гастон де Шасслу-Лоба на электромобиле конструкции своего соотечественника Шарля Жанто установил первый в истории официально зарегистрированный рекорд, разогнавшись до 63 км/ч. В 1935 году британец Малькольм Кэмпбелл поднял планку рекорда наземной скорости до 484 км/ч, пролетев зачетный отрезок по идеальной глади солончака Бонневилль в штате Юта во чреве своей Blue Bird. Сэр Кэмпбелл, видимо, имел весьма своеобразные мечты и чувство юмора, раз назвал «Синей птицей» семиметровой длины бегемот на колесах с авиационным двигателем объемом 36,7 л, способный двигаться лишь по прямой. Но по большей части машины, ставившие рекорды скорости, не столь уж и разительно отличались от обычных спортивных машин, которые доводилось в те годы встречать и на дорогах.

Рекордов же в те дни можно было поставить множество – и самых разнообразных: и на быстрейшее прохождение любой дистанции от 1 км до 180 000 миль, как со стоячего старта, так и с хода, и на прохождение максимальной дистанции за любое фиксированное время – от часа до 133 суток. При этом абсолютные мировые рекорды засчитывались вовсе безотносительно размера мотора, но их классификация основывалась именно на объеме двигателя.[599]

Дорвавшись до власти, Адольф Гитлер сразу же задался целью сделать все возможное для того, чтобы в автоспорте все рекорды принадлежали исключительно немецким машинам и гонщикам-арийцам, и распорядился о мощных инвестициях в Mercedes и Auto Union, чтобы те в острой конкуренции между собой этой цели достигли как можно быстрее. Первопроходцем на этой стезе стал Ганс Штук, уже в 1934 переписавший на АФУСе ряд мировых рекордов на Auto Union. За ним последовала не менее впечатляющая серия собственных рекордов Руди Караччолы во славу марки Mercedes. А затем в команде Auto Union произошло омоложение, сменился лидер, и вскоре разгоревшаяся на глазах у всех борьба между Руди и Берндом Роземайером выплеснулась за пределы гонок серии Гран-при на арену битв за рекорды скорости.[600]