Большая гонка. Драма на миллион. Легендарная история о том, как еврейский гонщик, американская наследница и французское авто посрамили гитлеровских а

Уленхаут со своими инженерными силами в свою очередь фиксировали в мельчайших подробностях все технические аспекты функционирования W154 и докладывали о результатах все тому же Нойбауэру. Особое внимание уделялось температурным режимам, поскольку обещанная на воскресенье жара за 30°C не сулила ничего хорошего ни для двигателей, ни для резины. Тщательно анализировали работу тормозов, скорость износа протекторов, расход топлива; брали пробы масла из картеров на экспресс-анализы в мобильной лаборатории. В ходе практики Уленхаут поиграл с различными передаточными числами трансмиссии в поисках оптимального баланса между максимальной скоростью на коротких прямых и приемистостью на выходах из крутых поворотов этой витиеватой миниатюрной трассы. И все бы хорошо, но выявилась одна проблема, не поддающая устранению в полевых условиях, а именно, эффект пробуксовки задних колес при резком ускорении.[695]

Ничего нельзя было пускать на самотек, и Нойбауэр продолжал зорко следить и за тем, как обстоят дела у конкурентов. Рене Дрейфус показал на круге лучшее время, но всего лишь на две десятых секунды быстрее двух его W154. Четвертый результат остался за Комотти (1:59), а на пятое место (2:00) дивным образом сумел пробиться Диоскориде Ланца на малотиражной Maserati.[696]

По завершении дневной программы гонщики побросали машины и расползлись по отелям отмываться от бензиново-масляной грязи и амбре. Механики аккуратно отогнали машины в гаражи на нижних передачах, минимальной скорости и озираясь опасливо, как бы чего не зацепить и не повредить, – и принялись отчищать-отмывать и готовить их к решающему дню гонки. Позиции на стартовой решетке были определены, и солнце стремительно село за Пиренейский хребет, оставив город во тьме догадок относительно исхода предстоящей на утро долгожданной битвы.[697]

Вечером в субботу по завершении квалификационных заездов Люси отправилась в Сен-Лоран-дю-Вар под Ниццей в гости к известной прорицательнице, дабы точно выяснить, светит ли ей победа в По. Просто так ждать развязки для нее было нестерпимо.

Еще в феврале конкурсная комиссия Fonds de Course объявила, что за год собран очередной миллион франков для целевого инвестирования во французское гоночное автомобилестроение в 1938 году. Однако на этот раз они не будут проводить никаких состязаний на время и скорость, как это было в 1937 году. Вместо этого они проведут конкурс проектов новых гоночных машин всех французских производителей – Bugatti monoposto, Talbot V16 и Delahaye 155 monoposto, которую как раз конструировал Жан Франсуа, – и эксперты определят, какой из этих проектов перспективнее и заслуживает субсидирования. Люси была уверена, что Delahaye выделят хотя бы часть этих средств, принимая во внимание тот факт, что предыдущий «Миллион» они выиграли в честной конкурентной борьбе. Ходили, однако, упорные слухи, что Тони Лаго втерся в доверие к кому надо в этой комиссии, – и весь миллион, вероятно, будет присужден его Talbot. Люси эта болтовня не просто встревожила не на шутку, – она восприняла ее как личное оскорбление. Разве она мало сделала для доказательства преимущества своего проекта над остальными? Чего им еще надо от нее? Победы в По?![698]

Нужно было вовсе не заглядывать в газеты и кафе в те выходные, чтобы быть не в курсе происходившего на Гран-при в По, да и Люси была на Лазурном берегу далеко не последней знаменитостью. Так что прорицательница, вероятно, узнала гостью в лицо, иначе нам придется уверовать в ее по-настоящему сверхъестественный дар провидения. Впрочем, где бы ни черпала свое знание прорицательница, истину она предсказала доподлинно.

– Вы же владелица конюшни, верно? – спросила прорицательница. Люси кивнула. – Гоночной? – Люси снова кивнула, лишившись дара речи. – И кони у вас механические? – Люси чуть со стула не упала, снова кивая. – Один из них завтра победит.

Люси устремилась к ближайшему телефону звонить Лори в По и сообщила ему, что она только теперь окончательно убеждена в том, что они побьют «серебряные стрелы»![699]

В Штутгарте тем временем Вильгельм Киссель раскладывал пасьянс из телефонограмм, полученных из По от своей гоночной команды. Они плоховато складывались в единую картину. «Нуволари травмирован. Самый опасный противник выбыл из гонки», – бодро гласила одна депеша. Но следом шла другая: «Исход Гран-при в нашу пользу отнюдь не предрешен. Дрейфус на Delahaye способен на равных соперничать с Караччолой».