Большая гонка. Драма на миллион. Легендарная история о том, как еврейский гонщик, американская наследница и французское авто посрамили гитлеровских а

В то время как в Америке женщины успели добиться даже права голоса на выборах, во Франции их права были по-прежнему ущемлены. Образ раскованной эмансипе в мини-юбке и со стянутыми в пучок волосами, занятой любимым делом, был скорее красивым мифом. Печальная реальность же была такова, что свободная любовь приравнивалась к проституции, аборты оставались под запретом, а средств контрацепции было не достать днем с огнем. На самом деле, от женщин ожидали лишь плодовитости, исправной работы по дому и покорности воле мужа или родителей. Считалось, что работать за деньги добропорядочным француженкам не к лицу, зато их выступление в роли dames de charité[209] всячески приветствовалось. И Люси приходилось день за днем упорно отстаивать свое право не подчинять свою жизнь этой унылой модели благопристойного в понимании французов женского существования.

В автоспорте же Люси приходилось бороться против такого засилья мужчин, какого и в описанном выше маскулинном французском обществе давно уже не наблюдалось, ведь автоспорт был замкнутым миром в себе и был всецело пропитан застарелым сексизмом. Да что там, если одну из первых в мире автогонщиц – француженку Камиль дю Гаст – на родине ухитрялись не допускать до некоторых соревнований, прямо указывая в качестве причины отказа “excitabilité feminine”[210].[211] Устроители проводили немыслимо долгие часы за обсуждениями, во что этих первых гонщиц обязать одеваться (дабы, чего доброго, не осрамились и не убились всем на смех задутыми на голову подолами юбок), вместо того, чтобы обращать внимание на их спортивные достижения. Ко времени прихода в автоспорт Люси отношение к женщинам там мало изменилось: считалось, что им не место не только в гонках, но и просто за рулем. В «серьезном» толстом журнале La Vie Automobile[212] прямо так и писали, что женщина – «существо слабое и хрупкое по определению, а потому и плохо приспособленное к производству мышечных усилий», требующихся для запуска двигателя, торможения и руления, не говоря уже о замене покрышек.[213] В редакционной статье из другого журнала заявлялось, что женщины по сути безразличны к мощи или маневренности автомобиля; «все свое внимание они уделяют лишь эстетическому фактору».[214] Королевы скорости, такие как Элизабет Юнек[215], блиставшая в 1920-х годах в гонках на выносливость по дорогам общего пользования, включая сложнейшую сицилийскую Targa Florio, своими результатами выставляли на посмешище самих авторов подобных заявлений в духе мужского шовинизма. Однако же до многих гонок женщин по-прежнему не допускали. До части других допускали лишь в составе смешанного экипажа. В гонках серии Гран-при можно найти лишь единичные случаи участия женщин, а уж в заводские команды их не брали принципиально.

Да и коллеги-мужчины относились к автогонщицам, мягко говоря, снисходительно и редко отдавали должное их мастерству. Один, рассказывают, шутил: «Они за нами волочатся по трассе, мы за ними – по жизни».[216] Обходя женщин-соперниц на круг, Луи Широн всенепременно посылал им воздушные поцелуи. Все, что Люси могла противопоставить этой вопиющей предвзятости, преследовавшей ее в любом присутствии на любых соревнованиях, это высочайший профессионализм, решительность, и нахальная целеустремленность.

После победы на трассе Париж – Сен-Рафаэль она снова наведалась на Банкирскую. На этот раз Люси миндальничать не стала и с порога потребовала собственную Delahaye 138 Special для участия в ралли Париж – Ницца, чтобы доказать всем, что она «лучшая в стране из всех раллистов на Delahaye» – мужчин и женщин. Вайффенбах согласился, отчасти из расчета использовать ее победы для рекламы новой линейки своих авто, отчасти из личной симпатии к Люси Шелл. Нравились ему ее неуступчивость, боевитость и настырность – качества, которыми она напоминала ему себя самого.

В субботу 24 марта Люси прибыла к старту ралли Париж – Ницца. Для начала ей вместе с пятью другими «королевами скорости» (при сорока́ участниках) устроили фотосессию для газет и журналов, выстроив рука об руку на фоне их авто. В модной шляпке набекрень, черной приталенной кожанке на молнии под горло и на высоких каблуках Люси выглядит на этих снимках так, будто попала в эту компании по ошибке, ненароком загуляв сюда с Елисейских полей после обхода модных салонов в поисках последних новинок весеннего сезона. Тем не менее после позирования она быстро переоделась в гоночный комбинезон.

Ралли Париж – Ницца соотносилось по своим характеристикам с Ралли Монте-Карло примерно так же, как десятиборье с изнурительным марафоном. Его, собственно, и задумали в 1922 году в качестве рекламного автопробега со смакованием легкости, скорости, приемистости, послушности, сцепления с шоссе, безотказности тормозов и прочих небывалых качеств заявленных к участию автомобилей – ну и, само собой, способности гонщиков использовать эти качества имеющейся в их распоряжении техники, чтобы и себя показать во всей красе.