Большая гонка. Драма на миллион. Легендарная история о том, как еврейский гонщик, американская наследница и французское авто посрамили гитлеровских а

Гигантская бетонная чаша автодрома Монлери на покрытом пышной растительностью холме километрах в двадцати к югу от Парижа при дороге на Орлеан была любимым местом покушения на рекорды скорости. Машины могли там гоняться круглосуточно, поскольку рельеф местности надежно ограждал окрестных жителей от истошного визга двигателей. Построен он был в 1924 году на деньги французского промышленника и по совместительству владельца популярной газеты L’Aero-Sports Александра Ламблена. На следующей год гоночный овал был дополнен участком дорожной трассы, после чего Ламблен добился права принимать на Монлери участников Гран-при Франции.

Но Delahaye интересовал лишь сам автодром, где фирма собиралась отобрать у Renault поставленный их гонщиками месяцем ранее мировой рекорд дальности пробега за 48 часов – 8037 км (это как съездить из Лос-Анджелеса в Чарльстон, Южная Каролина, и обратно[222]) со средней скоростью 167 км/ ч.[223] Перро стартовал в 16:00 с полным баком (150 л) в хвостовой части в форме усеченного конуса: так, по расчету Франсуа, на заправку и смену гонщиков им понадобится заезжать раз в четыре часа. Помимо Перро в состав замахнувшейся на рекорд команды входили Марсель Дом и Арман Жиро́.

Через двенадцать часов машина продолжала гладко нарезать круги по овалу автодрома и успела за это время покрыть 2204 км со средней скоростью 183,7 км/ч, установив национальный рекорд для своего класса. Двигатель бесперебойно выдавал оптимальные 3800 об/мин. На пятнадцатом часу разболтался хомут крепления огромного бензобака, и он дал течь. Франсуа это не особо обеспокоило. У водителей был еще и резервный бак, хотя в дальнейшем и приходилось заезжать на дозаправку ежечасно. Вскоре Delahaye покорились и национальные рекорды на дистанциях в 3000 км и 5000 км. А затем сдался мировой рекорд расстояния, пройденного за 24 часа.

К полудню 10 мая машина продолжала все так непринужденно нарезать круги по треку, а гонщики – методично бить рекорд за рекордом. Мсье Шарль с кучей персонала Delahaye, тем временем, отмечали непрерывную череду успехов в кафе La Potinière при входе на главную трибуну. Тут в зале появился штатный хронометрист компании и, проскользнув через лабиринт круглых столиков, сообщил Вайффенбаху, что такими темпами не худо было бы, не останавливаясь на 48 часах, замахнуться еще и на мировой рекорд на дистанции в 10 000 км.

– А валяйте! – услышал он в ответ.

Смертельно уставший Франсуа слипающимися глазами проследил, как ровно в 16:00 мимо него в очередной раз проплыла его машина и отметил: рекорд мира – 8464 км за 48 часов со средней скоростью 176 км/ч – теперь их, и пусть теперь в Renault ломают голову, как отобрать его обратно. Уже́ за полночь трио наконец завершило прохождение дистанции в 10 000 км – и тоже с новым мировым рекордом. В общей же сложности гонщики Delahaye за эти двое с лишним суток побили четыре мировых и одиннадцать национальных рекордов на этой «помеси ломовика и гончей», оказавшейся на поверку настоящим генератором достижений по части скоростной выносливости.

После этого события Жан Франсуа не просто вырвался из тени, а, можно сказать, затмил прежнего главного конструктора Delahaye – многоопытного Амеде Варле, работавшего в фирме чуть ли не со дня ее основания. При этом биография у Франсуа была самой что ни на есть диковинной для выдающегося спеца по автомобилям. Родился и вырос он под Тулузой, в городке Ревель, славящемся мебельным производством, образование получил в университете, известном прежде всего подготовкой католических теологов, однако же к тридцати годам стал главным конструктором Beck Automotive в Лионе. От банкротства его продвинутые прототипы эту автомобилестроительную компанию не спасли, но зато ему было что предъявить помимо резюме при последующем устройстве на работу в Delahaye. Едва лишь Франсуа прибыл на Банкирскую на голом шасси без кузова, построенном в Лионе по его проекту, Вайффенбах без разговоров решил, что этот человек ему нужен и тут же принял его на работу. Вот только долгих десять лет после этого Франсуа ходил в подручных у Варле и вынужден был заниматься доводкой до ума его ретроградских идей.

Но это осталось в прошлом! На следующий же день по завершении сногсшибательного рекордного заезда Delahaye в L’Auto особо подчеркнули выдающуюся роль Франсуа, благодаря которому «старая французская фирма, всегда славившаяся безупречностью конструктивных решений, вернулась, наконец, и на поля спортивных сражений, – и сразу же всех нас очаровала».[224]

На праздновании рекордной серии в дилерском салоне Delahaye на Елисейских полях присутствовала, естественно, и Люси Шелл. А там старик Жорж Моран вовсю превозносил конструкторский гений Франсуа и подвиг трех гонщиков. А затем указал пальцем на выставленную на подиум Delahaye 138: «Нам все говорили, что наши машины недостаточно быстры. Вот, пожалуйста: быстрейшая в мире на сегодня!».[225]