Большая грудь, широкий зад

На листок прямо перед ее глазами взгромоздилась толстенная полосатая гусеница, похожая на свирепого тигра, и пустила сестре в лицо светло-зеленую струйку. От брезгливости ее даже передернуло. И сразу же вспомнилось народное поверье: бывает, «виноградный тигр» – вот эта толстая полосатая гусеница – домогается женщин, а те, кто имел с ним дело, производят на свет «виноградных детей» – вот почему не следует сажать виноград во дворе. Шестая сестра тут же вспомнила, каким серьезным становилось лицо матушки, когда она рассказывала истории про «виноградного тигра», причем так, будто видела всё собственными глазами. Она уверяла, что у одной обихоженной «виноградным тигром» девицы живот вырос просто огроменный, как чан, а из ноздрей торчали усики «тигра».

Сестра сжалась в комок от страха – так цыплята сбиваются вместе, чтобы спастись от холода. «Виноградный тигр» уставился на нее сверху вниз и задрал раздвоенный хвост, словно собираясь откладывать яйца. Стиснув зубы и собрав все силы, она начала выкарабкиваться из этого опасного места. Жгучие лучи солнца уже прогрели землю, и из виноградника, как из пароварки, стал подниматься пар. Сестра обливалась потом, и вместе с ним тело покидала пропитавшая его сырость. С радостным удивлением она ощутила, что возвращается прежняя чувствительность.

И вот она двинулась на поиски своего Бэббита. Искала она его семь дней и семь ночей, утоляя голод лишь дикими травами, а жажду водой из ручья. Рискуя нарваться на «виноградного тигра», облазила весь виноградник вдоль и поперек. Одежда изорвалась о колючки, босые ноги оставляли кровавые следы, а тело от комариных укусов превратилось в сплошной волдырь. С всклокоченными волосами, отсутствующим взглядом и опухшим лицом она походила на безобразную дикарку.

К вечеру восьмого дня она потеряла всякую надежду. От омерзительного запаха разлагающихся трупов ее все время мутило. На западе в просвет между тучами опускался красный шар солнца, словно намереваясь устроить там грандиозный пожар. Но тучи в конце концов поглотили его. Воздух недвижно застыл, надвигался ливень, в глаза и рот лезла мошкара. Окончательно отчаявшись и не видя другого выхода, сестра побрела в сторону деревни.

Тусклый желтоватый свет лампы в домике, одиноко притулившемся на околице, согрел душу. Во многих старинных сказаниях – о бесах, разбойниках, об удалых бойцах – дело происходит в таких вот стоящих на отшибе домиках. У сестры подобных историй в голове было хоть отбавляй. Она надеялась, что там у огонька сидит за пряжей старушка – седенькая, подслеповатая, беззубая, с иссохшими руками, движения неторопливые, а главное – сердце доброе. Может, сварит каши из чумизы. Сестре казалось, что она уже слышит жужжание прялки и чует аромат этой каши. И она постучала в дверь. Не стала, как в сказках, сначала проделывать в оконной бумаге отверстие, чтобы тайком посмотреть, что делается внутри, а сразу постучала.

В доме громко дунули, лампа погасла. В беспросветном мраке разливалось стрекотание цикад в подсолнухах. Сестра постучала еще раз. Раздался приглушенный женский голос:

– Кто там?

– Явите милость, почтенная тетушка, – взмолилась шестая сестра, – беженка я…

Внутри повисло молчание. Сестра терпеливо ждала. Наконец дверь приоткрылась, и в щелке мелькнула какая-то тень.

В дом ее впустила женщина. Она нашарила кремень и огниво, высекла искру и зажгла масляную лампу. В золотистом свете шестая сестра разглядела крепко сбитую смуглолицую молодуху. Волосы перехвачены синей лентой, на носах туфель кусочки белой ткани – все говорило о том, что она недавно потеряла мужа. Душа сестры исполнилась сострадания к этой смуглянке – сестре по несчастью. Из глаз брызнули слезы, и она, не дожидаясь расспросов, опустилась на колени и с мольбой в голосе произнесла:

– Сжалься, сестрица, подай глоток чего-нибудь горячего, семь дней маковой росинки во рту не было…

Та изумленно взметнула дуги бровей, и по лицу, подобно ряби на пруду, разбежались добрые морщинки. Она налила в котел воды, подбросила дров в очаг и принесла чистую одежду:

– Переоденься.

Одежда шестой сестры уже превратилась в лохмотья. Она скинула это рванье, обнажив свое исхудавшее и грязное, но по-прежнему прекрасное тело. Великолепная, подобная тончайшему фарфору грудь шестой сестры не могла не вызвать зависти у этой женщины, и она долго не отводила от нее глаз. От ее взгляда сестре стало неловко, даже страшновато. Она повернулась спиной и торопливо натянула широченные мужские штаны и куртку – от них пахло плесенью. Женщина присела у очага, и языки пламени освещали ее лицо. «Немало тайн хранят глаза этой смуглянки, подобные бездонному колодцу», – пронеслось в голове у сестры.

Обжигаясь горячей кашей, она без утайки поведала этой женщине свою историю. Рассказала, как семь суток искала мужа, и женщину ее рассказ, похоже, растрогал, глаза у нее повлажнели, дыхание участилось. Какой-то хворостиной она безостановочно прочерчивала круги на полу перед очагом.