Большая игра

Вместе с Рутом и гусарами они отъехали от основных сил, двигаясь по дороге. Не обращая внимания на валяющиеся тут и там трупы хивинцев, Мак-Гахан кричал, пока не охрип. Жалын на крик так и не вышел.

— Нам пора возвращаться, — помолчав, решил поручик Рут. — Мальчишку могли убить, он мог заплутать или ускакать за десяток верст.

— Еще пару минут! — взмолился американец и вновь закричал. — Жалын! Жалын!

— Мы и так задержались, нарушив приказ. Все, нет вашего мальчишки. Если повезет, выживет. Едем! — в голосе русского прозвучали непоколебимые ноты и американец понял, что спорить бесполезно.

— Мы на войне! — голос Соколова, когда он выслушал вернувшегося поручика Рута, звучал слегка устало. — Люди гибнут, и мы ничего не можем с этим поделать. Если ваш Жалын еще жив и если он не дурак, то опомнившись, рано или поздно вернется на дорогу и доберется досюда. А если нет, то его жизнь возьмет пустыня. Людвиг, оставь флягу с водой, если что, вода парню не помешает. А мы выступаем. Время, господа.

Всадники торопливо забирались в седла. Кони, хоть и устали, могли продолжить путь.

— Гусары! В походную колонну, по трое, становись! Вперед! — приказал Соколов.

Под звук эскадронного горна кавалеристы снялись с временного лагеря, отправив впереди себя дозорных.

Эскадрон растянулся. Лошадей у них и так было много, многие везли какие-то грузы, а теперь, после победы над хивинцами, их стало еще больше.

Первую милю американец все оглядывался назад, надеясь увидеть фигуру Жалына. Все было бесполезно. Мальчишка пропал, как пропала и лошадь, отбившаяся от них в самом начале погони. Но о ней он не жалел, она — животное, а вот смерть человека оставила на его сердце рану.

А затем Мак-Гахан глубоко вздохнул и понял, что сделать ничего не сможет. Так получилось, так бывает. Назад он больше не смотрел.

Раздалась команда, и молодые сильные голоса впереди эскадрона затянули песню.

Наливай, выпивай, чашу круговую!

Зачинай, запевай, песню полковую!

Помимо воли американец улыбнулся. Офицеры как-то по-доброму принялись шутить и расспрашивать Мак-Гахана, не испугался ли он, и что бы стал делать не приди они ему на помощь.

— Что бы стал делать? Да скакал бы без остановки, хоть сто миль, пока не добрался бы до генерала Кауфмана, — отшутился Януарий под смех русских. Время от времени он поглядывал на ехавшего чуть впереди ротмистра Соколова. Похоже, тот отнесся к нему с прохладцей, не совсем радушно. И подобное отношение странным образом не давало Януарию Мак-Гахану покоя.

Глава 12

В нынешнем году лето наступило быстро, мы толком и весну не успели почувствовать. Еще неделя, много две, и придет настоящая жара. Хотя, уже сейчас людям приходилось нелегко.

Погода подложила нам свинью, никто не рассчитывал на столь раннее лето. Две недели, которых нас лишили, как раз и требовались для того чтобы преодолеть самый тяжелый участок на пути к Амударье.

Через некоторое время от Кауфмана поступил приказ — двигаться только утром, вечером и ночью, по возможности экономя силы, наблюдая за нижними чинами и животными.

А затем горы Букан-Тау закончились и мы лишились тех преимуществ, что они давали. Отряду предстояло пересечь Каракумы, двигаясь строго на Амударью. Согласно картам, расстояние составляло триста верст. Казалось бы, не так уж это и много, но в песках счет иной.

Именно пески и чудовищная жара стали нашими главными врагами. Не хивинцы — они всего лишь пусть и воинственные, но дикие кочевники, без дисциплины и чувства долга. Сражаться с ними несложно. А вот климат совсем другое дело.

Едва последние холмы Букан-Тау остались позади, как появились хивинцы. Особой отваги они не проявляли, но зато докучали своим присутствием, непрерывно показываясь на горизонте и грозя ударить в самое уязвимое место.

— Настало время напомнить, кто здесь хозяин, — полковник Ухтомцев решил рассеять силы неприятеля. Генерал Бардовский не возражал.

Четыре эскадрона при поддержке сотни казаков подполковника барона Аминова выдвинулись вперед. По первым прикидкам врагов насчитывалось около двух-трех тысяч, но боя они не приняли и отступили. То, что туркмены прекрасно знали пески и куда лучше переносили климат, давало им дополнительные козыри. В частности, несмотря на все наши старания, мы так и не смогли поймать хоть сколько-нибудь крупные силы. Четыре легкораненых гусара и два десятка убитых хивинцев — вот и все наши скромные успехи.

Во всех подразделениях, выдвинувшихся к Хиве с разных сторон, состояли сибирские и семиречинские казаки, четыре сотни уральцев, девятьсот оренбуржцев, подразделения с Терека и даже часть Ейского полка кубанского войска. Но основной кавалерией считались мы, Александрийские гусары. Поэтому нас часто ставили в пример, на нас равнялись и гусарам, что называется, приходилось «соответствовать».