Большая игра, 1856–1907: мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии

Однако использование «двойных стандартов» можно было оправдать по причинам, которые изложил Д.А. Милютин в своих воспоминаниях: «Требуя от местных начальников соблюдения по возможности даваемых им инструкций и указаний, я вместе с тем находил вредным лишать их вовсе собственной инициативы. Страх ответственности за всякое уклонение от инструкции может убивать энергию и предприимчивость. Бывают случаи, когда начальник должен брать на свою собственную ответственность предприятие, которое в заранее составленной программе не могло быть предусмотрено. Дело в том, конечно, чтобы подобные отступления от программы в частностях не противоречили общей цели и действительно оправдывались необходимостью»[178].

В более широком плане, несмотря на видимую или реальную нехватку субординации, большинство из победоносных генералов, действовавших на азиатских границах, знали, как надо умиротворять местное население, выступая не столько как закаленные в боях командиры, сколько как гибкие администраторы, способные регламентировать повседневную жизнь на территориях, оккупированных русскими или британскими войсками. Помимо этого, они предпринимали немалые усилия, чтобы отменить рабство и средневековые наказания, коммутировать налоги и упорядочить сборы, а также положить конец активности бандитских шаек на торговых путях. С другой стороны, генералы обычно не вмешивались во внутреннюю жизнь сельских общин или кочевых кланов, стремясь приспособить новое административное устройство к традициям и обычаям покоренных социальных общностей.

И все же, как правило, военные администраторы относили местных жителей к так называемым «умирающим народам», то есть социумам, обреченным на физическое исчезновение. Для подтверждения сделанного вывода уместно привести цитату из донесения полковника Н.И. Гродекова, который позднее стал генерал-губернатором Туркестана, в Главный штаб после его поездки по провинциям Персии и Афганистана во второй половине 1870-х гг. Он отмечал, что «туркмены как нация являются черной дырой на Земле; они позор человечества, которое их терпит»[179]. Другой, всемирно известный путешественник Н.М. Пржевальский в своем отчете об исследованиях Восточного Туркестана утверждал, что «имеется много счетов, чтобы свести их с нашим заносчивым соседом, и мы должны показать, что русский дух и русская отвага не имеют сравнений, будь то дома или на Дальнем Востоке». Он ссылался на крупнейшего отечественного юриста Ф.Ф. Мартенса, который оправдывал аннексию азиатских территорий следующим изречением: «Международное право неприменимо к дикарям»[180].

Сравнивая шаги петербургского и лондонского Кабинетов по контролю над деятельностью «игроков» на местах с помощью административных и финансовых методов, не стоит упускать из виду систему перекрестной проверки информации, поступавшей из различных источников, созданную в обеих империях к концу XIX в., когда координирующими органами выступили Военно-Ученый Комитет Главного штаба в России и Комитет имперской обороны в Великобритании. Одновременно скрытая от посторонних глаз тайная разведывательная деятельность проходила за кулисами шумных пропагандистских кампаний в британской и российской прессе, направленных на формирование желательного для властных элит отношения общественности к тому или иному внешнеполитическому акту.