Большая игра, 1856–1907: мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии

Расчеты царского правительства на укрепление позиций России в Афганистане за счет договоренности с Достом Мохамедом обусловили направление к его двору в декабре 1837 г. поручика Яна Виткевича, талантливого молодого офицера польского происхождения, адъютанта генерал-губернатора Оренбурга. Однако миссия Виткевича провалилась, поскольку англичане примерно в то же время послали в Кабул своего представителя Александра Бернса, опытного офицера 3-го Пехотного бомбейского полка[203]. Последовавшая вскоре первая англо-афганской война 1839–1842 гг., которая стоила Великобритании значительных людских жертв и материальных потерь, продемонстрировала неспособность Ост-Индской компании контролировать ситуацию на подступах к Раджу методами прямого вооруженного вмешательства в борьбу за власть между несколькими влиятельными претендентами на роль объединителей Афганистана[204].

С другой стороны, как уже отмечалось выше, оба правительства были серьезно обеспокоены положением дел в государствах — осколках бывшей державы Тимура — Хивинском и Кокандском ханствах, а также Бухарском эмирате — последних независимых владениях в Центральной Азии. Согласно приблизительным подсчетам современников, к середине 1850-х гг. общая численность жителей этого региона составляла около 8 млн. чел., среди которых господствующее положение занимали узбеки. Помимо них население включало тюркский, иранский, еврейский и другие этносы. По данным российской статистики, тюркский элемент составлял 85–90 % местных резидентов, хотя многие из них, как, например, жители Бухары, владели двумя и более языками при том, что официальная документация традиционно велась на фарси[205]. Часть населения была связана с кочевым скотоводством, перемещаясь вместе со стадами овец или верблюдов по горным пастбищам, в то время как обитатели деревень — кишлаков — занимались земледелием и садоводством, а горожане в шахристанах (шахерах) — ремеслом и торговлей. Крупными хозяйственными центрами выступали такие хорошо укрепленные города как Бухара, Самарканд, Хива и Ташкент. На их территории размещались также мусульманские святыни, образовательные учреждения и резиденции правителей.

Любопытно, что еще в 1700 г. посланники хивинского хана посетили Москву, представив на рассмотрение Петра Великого прошение о приеме Хорезмского государства под эгиду России, но война против Швеции не позволила первому русскому императору уделить больше внимания положению дел в Центральной Азии[206]. Тем не менее, с 1716 г. русские приступили к сооружению так называемой Оренбургско-Сибирской оборонительной линии — цепочки укрепленных аванпостов казачьих войск, которая протянулась на расстояние 3 тыс. 500 км от Гурьева в устье реки Урал через Оренбург и Орск до Семипалатинска и границы с Китаем, защищая юго-восточный фронтир Российской империи. Однако даже завершение ее строительства в середине XVIII в. не избавило полностью российские земли от набегов кочевых народов, которые препятствовали земледельческой колонизации обширной степной полосы от Волги до Иртыша. Отряды вооруженных всадников нередко прорывались с боем или тайно проникали через эту линию, чтобы убивать, грабить и продавать в рабство на рынках Хивы и Бухары десятки русских поселенцев, включая пленных казаков. Другой проблемой продолжала оставаться безопасность торговых путей из России в Азию, поскольку любой караван, нагруженный товарами, мог подвергнуться атаке степняков. В то же время небольшие пограничные гарнизоны в укрепленных пунктах Оренбургско-Сибирской линии уступали в маневренности налетчикам, осмеливаясь преследовать их вглубь степей лишь в редких случаях. Кроме того, казачьим офицерам не всегда хватало опыта и знания жизни кочевников, да и финансирование, а также вооружение пограничных гарнизонов оставляли желать лучшего[207].

Стоит также отметить, что отношения между Бухарой, Хивой и Кокандом были далеки от дружественных. Их властители постоянно вмешивались в дела друг друга, поддерживая клики при дворах в расчете поживиться кусками территории чужого государства при малейшем ослаблении власти хана или эмира. Так, в 1810 г. хан Коканда разорил Ташкентское ханство, присоединив эти земли к своим владениям. Вскоре после этого он подчинил киргизские племена, кочевавшие к северу от Сырдарьи. В свою очередь эмир Бухары совершал регулярные вторжения на территорию Коканда, а хивинский хан вел бесконечные войны с туркменскими племенами к югу от Амударьи[208].