Большая игра, 1856–1907: мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии

Помимо своей роли в качестве транспортного коридора между Европой и Дальним Востоком, известного с древности как Великий Шелковый путь, этот регион чрезвычайно богат минеральными ресурсами, что подтверждали геологические изыскания, проведенные многочисленными экспедициями из России и стран Западной Европы[224]. Более важно, однако, подчеркнуть, что русские появились на западной границе Цинской империи только во второй четверти XIX в., когда они приступили к покорению кочевых племен. В то же время местные торговцы начали привозить британские товары на рынки Чугучака и Кульджи с востока транзитом через китайскую территорию. Сведения о коммерческой экспансии Великобритании во Внутренней Азии, полученные военными администраторами Сибирской и Сырдарьинской оборонительных линий от секретных информаторов, заставили царское правительство вступить в переговоры с Пекином о новом торговом соглашении, которое и было подписано в Кульдже в июне 1851 г. В соответствие с ним, размер импортных пошлин для товаров из России снижался, а многие ограничения для российских купцов отменялись, хотя и после вступления в силу этого договора ведение коммерческих операций в приграничной зоне было сопряжено с высоким риском из–3а нападений разбойничьих шаек и коррупции пограничных чиновников[225].

В то время как Уайтхолл стремился организовать коллективное военнодипломатическое давление великих держав на Цинское правительство, чтобы гарантировать свободное поступление европейских (читай — британских!) товаров через открытые морские порты после завершения первой опиумной войны 1840–1842 гг.[226], царское правительство посылало одну миссию за другой с целью разведки намерений держав, главным образом, Англии, и получения объективной информации о приамурских территориях. Данные, поступавшие в Петербург, вызывали тревогу императора и его министров. К примеру, по сообщению одного исследователя, наблюдавшего ситуацию в середине 1840-х гг.: «Англичанин по имени Остин (Austen), якобы геолог, собирал секретную информацию различного рода в Сибири. Он узнал о гиляках в дельте Амура и о том, что они не считают себя данниками китайцам. В качестве независимого народа они могли бы быть полезны британцам, поскольку способны уступить полосу своей территории в устье Амура для создания на ней торговой фактории»[227].

Вот почему капитан 1-го ранга Г.И. Невельской, впоследствии получивший звание адмирала, приложил значительные усилия для исследований дельты Амура и острова Сахалин в конце 1840-х — начале 1850-х гг. Именно он основал Порт Николаевск — первый российский укрепленный пункт в устье великой дальневосточной реки.

Следует отметить, что кроме учреждения торговых факторий, некоторые британские стратеги требовали от правительства объявить устье Амура под протекторатом Англии, чтобы впоследствии открыть регулярное пароходное сообщение по реке. Однако после трезвого размышления и длительных дебатов Форин офис отверг эти претензии, поскольку коммерческие интересы лоббистов из так называемой Китайской ассоциации («the old China hands») — группы дельцов, представлявших торговые дома, банки и страховые компании, занятые освоением рынков Восточной Азии с начала XIX в., были сосредоточены не на северо-восточных территориях Поднебесной, а на бассейне Янцзы — крупнейшей речной артерии Центрального Китая[228].

Общее представление Сент-Джеймского Кабинета о Дальнем Востоке и восприятие им российского продвижения к Тихому океану перед началом Крымской войны отражено в работе Р. Квестед, опубликованной в университете Куала-Лумпура. «С начала и до конца отношение Британии к успехам по освоению Россией новых территорий было однозначно благожелательным, хотя и без всякого умысла, — отмечает исследовательница. — Признавалась какая-то фатальность в том, что правительство Ее Величества, обладая незначительной информацией и слабо заинтересованное в бассейнах Амура и Уссури, соответственно делало все в нужный момент, чтобы облегчить занятие этих районов русскими и договорное закрепление их за Россией»[229]. Однако изложенную точку зрения трудно признать бесспорной в силу открытой агрессии англичан против русских владений на Тихом океане в ходе Крымской войны.