Большая игра

– Не тратьте на него свое сочувствие. Герман всегда умел находить общий язык с командованием. Другого давно бы выкинули из люфтштрайкрафте, но он всегда находил возможность восстановиться. А теперь вот ухитрился пролезть в адъютанты к самому кайзеру. Помяните мое слово, он еще станет генералом!

После осмотра коллекции появилась возможность ознакомиться и со строительством воздушных кораблей. Масштабы производства на «Люфтшифбау» сильно уступали таковым в ОЗК. Технический уровень, в общем, тоже. Но вот культура производства была, что называется, на высоте. «Цеппелины» – так называли в здешней реальности самые большие немецкие воздушные корабли – поражали не только размерами и продуманностью конструкции, но и тщательной отделкой как корпуса в целом, так и каждого механизма в отдельности.

Правда, немцы не были бы немцами, если бы не переусложнили все, до чего смог дотянуться их пытливый тевтонский разум. Точная фрезеровка там, где можно было обойтись штамповкой, прецизионная точность соединения любых деталей, а еще системы автоматической смазки и регулировки везде, где только можно таковую установить. Все значительно увеличивало стоимость как самих кораблей, так и их обслуживания, но в планы Марта не входило консультирование европейских коллег. А если Дюрр или его инженеры интересовались мнением своего русского гостя, то он предпочитал отшучиваться и делать вид, что ничего не понимает в столь сложной технике.

Впрочем, досуг Колычевых и их друзей не ограничивался посещением промышленных предприятий. Как и положено молодоженам, они покатались по Боденскому озеру на антикварных колесных пароходиках. Побродили по средневековым улочкам Констанца и Линдау. Покормили лебедей на протоке из Большого озера в Унтерзее. Не забыли и про музей под открытым небом «Штилтхауз», в котором были воспроизведено поселение бронзового века.

Будь они обычными туристами, на выполнение всей этой культурной программы ушло бы не менее двух недель, а то и больше. Но благодаря боту управились за три дня, после чего слетали на нем в сторону Альп, где специально нанятый фотограф запечатлел их на фоне заснеженных вершин.

Ну, а завершилось все, конечно, пикником под открытым небом. Колычев жарил шашлыки, женская половина экипажа наделала каких-то сэндвичей. Прихватившие с собой ружья Геринг с Кимом пытались поохотиться, но так никого и не подстрелили, после чего заедали свое огорчение жареным мясом с таким пылом, как будто соревновались.

– Куда летим дальше? – спросила Саша, когда победивший в состязании Геринг задремал в шезлонге.

– Куда захочешь, – пожал плечами Март. – Париж?

– Нет, – помотала головой жена. – Он очень нравится моей маменьке, но я никогда не разделяла ее восторг.

– Тогда, быть может, Италия? Венеция, Флоренция, Рим, Неаполь…

– Звучит заманчиво. А потом?

– А потом перед нами открыт весь мир. Если тебе так уж нравятся древности, давай отправимся в Египет, посмотрим на пирамиды. Или сразу рванем в Латинскую Америку. Скажем, в Рио-де-Жанейро!

– Туда-то зачем?

– Чудесный город. Полтора миллиона человек, и все поголовно в белых штанах!

– Ха-ха-ха! – расхохоталась в ответ Александра. – Нет, ты положительно невозможен! Как представлю себе эту картину…

– Что? – подскочил разбуженный ее смехом Геринг.

– Простите ради бога, Герман, я вас разбудила, – повинилась фрау Колычева.

– Нет-нет, я не спал! – запротестовал пилот. – Но что вы так живо обсуждали?

– Наши дальнейшие планы.

– Вы собираетесь нас покинуть? – в голосе немца прозвучало неприкрытое сожаление.

– Все когда-нибудь кончается, – с философским видом заметил Март.

У всякой задачи есть как минимум два способа её воплощения – простой и сложный. Или, что точнее, прямое действие, когда тебе хочется яблоко, и ты берешь его, и опосредованное, когда придумывается хитрый план, а конечная цель зачастую забывается или становится вторичной. Это парадокс, но так оно и есть в реальности.

Развлечения и туризм никак не отменяли основную задачу. Март, решив сосредоточиться на проверке состояния немецкой ядерной программы, мог бы просто сесть на свою яхту, прилететь в Лейпциг, где в то время под руководством Гейзенберга и велись исследования и даже был построен первый ядерный реактор. Наверняка и сам нобелевский лауреат 1932 года по физике, и его многочисленные ученики и сподвижники не отказались бы от столь лестной для многих встречи. Все же одаренный, ставший гроссом в семнадцать лет, – это уникальная история, одна из немногих на планете. И это интересно само по себе.

Колычев на этой встрече мог без особо труда или навести беседу на нужную ему тему, или проще того, аккуратно покопаться в мозгах ученых, получив исчерпывающие ответы.