Большая игра

– Докладывайте, майор, – проскрипел тот, устраиваясь поудобнее перед камином.

Владыка Германии пребывал в крайне дурном расположении духа. Затянувшийся парламентский кризис, вызванный противостоянием с социал-демократами, вот уже который день портил ему настроение. Вызывая разлив желчи и портя завтрак. А тут еще ему доложили крайне неприятное и расстраивающее известие о взрыве и последовавшем за ним сильном пожаре в лейпцигской лаборатории с первым в мире экспериментальным атомным реактором или, как называли его сами немцы, – атомной машиной. Вильгельм Третий очень гордился успехами германских ученых в этой стратегической и самой передовой отрасли знания, глобальным первенством Берлина в раскрытии тайны ядерной энергии, и тут на тебе!

– Мой кайзер, – начал адъютант. – Сенатор Колычев покинул территорию рейха. Как мне было приказано, все это время я пробыл с ним.

– Я нисколько не сомневался в вашей исполнительности, – поморщился император. – Поэтому ближе к делу.

– Могу сказать лишь одно, ваше величество. Мой подопечный не был замечен в чем-либо предосудительном.

– Вот как… Но, быть может, он проявлял к чему-нибудь особый интерес?

– Больше всего к своей красавице-жене, мой кайзер.

– Да, – не смог удержаться от усмешки Гогенцоллерн. – Фрау Колычефф обладает массой достоинств. Этот русский – настоящий счастливчик!

– Полностью разделяю ваше мнение…

– Но вас послали не затем, чтобы вы любовались русскими красавицами. Припоминайте, быть может, он интересовался новинками техники или какими-то научными исследованиями?

– Сенатор Колычев, конечно же, посетил множество предприятий и наши верфи, но…

– Что?

– Позволено ли мне быть откровенным?

– Черт бы вас побрал, Герман, конечно же, мне нужна правда!

– Как мне ни печально это признавать, но русским нечего высматривать на наших заводах. Мы настолько отстали в разработке воздушных судов, что вряд ли нагоним их в обозримом будущем.

Некоторое время кайзер молчал. С одной стороны, мысль о том, что славянские варвары могли опередить германских инженеров, была ему до крайности неприятна. С другой, будучи человеком здравомыслящим, он это давно подозревал и теперь лишь убедился в справедливости своих мыслей.

– Интересовался ли герр Колычефф научными исследованиями?

– Нет, – качнул головой Геринг. – Разве что в паре библиотек просмотрел очень быстро подборки научных журналов.

– По какой тематике?

– По всем отраслям знания, список я подготовил. Но он их просто быстро листал, такое впечатление, что он искал нечто, но так и не нашел…

– Герман, ты все же глупец. Он гросс. Я слышал, сильные одаренные способны на всякие чудеса…

– Не могу знать, мой кайзер. Докладываю, что видел.

– Ладно, продолжай. Что его заинтересовало на заводах Цеппелина?

– Мне показалось, он был доволен тем, что увидел. И, как я уже сказал, это не очень хорошо для рейха, мой кайзер.

– Я помню, что вы говорили, майор, – поморщился Вильгельм. – С кем он еще встречался? Что особенного ты заметил?

– Я старался выглядеть простецом, чтобы втереться к нему в доверие. Ведь мы оба – летчики! Но он не захотел подпускать меня ближе, ощущалась какая-то отстраненность, а временами проглядывала даже холодная злость. Не знаю, с чем это связано, мой кайзер. Но, возможно, ему не нравится мое отношение к унтерменшам и всяким желтым. У него в команде сразу два офицера – азиата. Старпом и второй пилот. Вот им он полностью доверяет.

– К слову. С левыми из СДПГ или коммунистами он не виделся?

– Нет, да и не упоминал ни разу.

– Хорошо. Эти предатели у меня уже в печенках! Герман, передайте своему Адольфу, чтобы на голосовании в бундестаге по закону о профсоюзах он обязательно провалил предложение социал-демократов. Пусть вносит поправки и окончательно похоронит проект!

– Да, мой кайзер, все будет сделано.

– Очень надеюсь, что получится лучше, чем в прошлый раз! – не без скепсиса посмотрел Вильгельм на своего адъютанта. Тот в ответ молча вытянулся перед императором.

Еще десять лет назад тогда еще кронпринц затеял игру против немецких левых, набирающих в условиях разразившегося в Европе глубочайшего экономического кризиса все больше сил и влияния в среде пролетариата и безработной городской молодежи. Опору он нашел в крайне-правых. Фрайкоры помогли сбить попытки революционных выступлений в Саксонии, Баварии и Гамбурге, а затем он же помог национал-социалистам найти общий язык с крупнейшими корпорациями, получить финансовую помощь и продвинул их в бундестаг.

Когда же он наконец-то стал императором, то одним из первых его решений в новом статусе стало назначение одного из лидеров партии своим личным адъютантом. Это было удобно. И для оперативной связи, и для разных, подчас весьма деликатных поручений. В том числе и далеко выходящих за рамки германских законов…

– Ну, что из вас клещами слова тянуть! Рассказывайте! Куда они полетели дальше?

– Колычефф отказался прямо назвать свой маршрут, но предположу, что это будет одна из стран Южной Америки.

– У нас там сейчас что-то затевается?

– Да, мой кайзер. В Уругвае.

– Кто руководит операцией?

– Этот болван Рём, мой кайзер.