Большая книга стихов

Тропою концентрационной,
Где ночь бессонна, как тюрьма,
Трубой канализационной,
Среди помоев и дерьма,

По всем немецким, и советским,

И польским, и иным путям,
По всем печам, по всем мертвецким,
По всем страстям, по всем смертям, —

Я шел. И грозен и духовен

Впервые Бог открылся мне,
Пылая пламенем газовен
В неопалимой купине.

1967

ПАМЯТНОЕ МЕСТО

Маляр, баварец белокурый,
В окне открытом красит рамы,
И веет от его фигуры
Отсутствием душевной драмы.

В просторном помещенье печи

Остыли прочно и сурово.
Грядущих зол они предтечи
Иль знаки мертвого былого?

Слежу я за спокойной кистью

И воздух осени вдыхаю,
И кружатся в смятенье листья
Над бывшим лагерем Дахау.

1967

ОТСТРОЕННЫЙ ГОРОД

На память мне пришло невольно
Блокады черное кольцо,
Едва в огнях открылось Кельна
Перемещенное лицо.

Скажи, когда оно сместилось?

Очеловечилось когда?
И все ли заживо простилось
До срока Страшного суда?

Отстроился разбитый город,

И, стыд стараясь утаить,
Он просит нас возмездья голод
Едой забвенья утолить.

Но я подумал при отъезде

С каким-то чувством молодым,
Что только жизнь и есть возмездье,
А смерть есть ужас перед ним.

1967

ЗОЛА

Я был остывшею золой
Без мысли, облика и речи,
Но вышел я на путь земной
Из чрева матери — из печи.

Еще и жизни не поняв

И прежней смерти не оплакав,
Я шел среди баварских трав
И обезлюдевших бараков.

Неспешно в сумерках текли

"Фольксвагены" и "мерседесы",
А я шептал: "Меня сожгли.
Как мне добраться до Одессы?"

1967

ЖИВОЙ

Кто мы? Кочевники. Стойбище —
Эти надгробья вокруг.
На Троекуровском кладбище
Спит мой единственный друг.
Над ним, на зеленом просторе,
Как за городом — корпуса,
Возводятся радость и горе,
Которые, с нелюдью в споре,
Творил он из тысяч историй,
И снять не успел он леса,
Словно греховность от святости
Смертью своей отделив,
Спит он в земле русской кротости,
Сам, как земля, терпелив.
И слово, творенья основа,
Опять поднялось над листвой,
Грядущее жаждет былого,
Чтоб снова им стать, ибо снова
Живое живет для живого,
Для смерти живет неживой.

1967

ПОДРАЖАНИЕ МИЛЬТОНУ

Я — начало рассказа
И проказа племен.
Адским пламенем газа
Я в печи обожжен.

Я — господняя бирка

У земли на руке,
Арестантская стирка
В запредельной реке.

Я — безумного сердца

Чистота и тщета.
Я — восторг страстотерпца,
Я — молитва шута.

1967

КОЧЕВНИКИ