Большая Книга. Том 1. Имперский сирота

Это сейчас частные кондитерские испекут тебе любое самое изысканное лакомство за день. В СССР государственные кулинарии выдавали на-гора только типовые (как и все остальное, чему тут удивляться?) бисквиты, обильно смазанные противным жирным кремом и украшенные еще более жирными цветочками, которые Яс ненавидел всей душой. Как разительно они отличались от нежного, желтого как цыплячий пух заварного крема Ираиды Африкановны! Крем щедро застыл на крупных, цвета топленого молока невесомых безешках, которые Ираида Африкановна готовила тоже исключительно из домашних яиц. И сверху посыпано это чудо было толчеными грецкими орехами. Гости цокали языками все время, пока хозяйка резала его на порции в центре стола. В этот момент рот Яса уже был переполнен слюной и вот, наконец, счастливый миг! Ему протягивают тарелку с куском хрустящего и одновременно растекающегося по языку и небу рая. Именно так кормят в раю, привычно подумал Яс и тут же сам себя одернул – хватит с него всех этих Волшебников. Вот где рай – на Винодельческой, этим теплым звездным августовским вечером, и про другой нечего самому себе лапшу на уши вешать. Правы были воспитатели в детском саду и учителя в школе. Иначе Вовка был бы сейчас жив. Но думать о грустном, когда перед тобой тарелка с твоим любимым лакомством было глупо. И Яс с удовольствием целиком отдался поеданию главного шедевра кулинарного искусства.

Единственным неудобством в этих поездках на Винодельческую было то, что ехать приходилось туда очень долго, с тремя пересадками. Но зато, когда они засиживались там допоздна, как же чудесно было оставаться с ночевой в этом большом, живом в каждом своем поскрипывании и постукивании доме! Ясу стелили на самом верху, в мансарде на третьем этаже, и перед сном он долго смотрел в окно, выходящее на юг. Отсюда его любимые горы были видны особенно отчетливо, в тех деталях, которые были скрыты от взора в квартире на Виноградова. А сегодня горы переливались сине-серебряным светом – ночь была звездная и лунная. Где-то недалеко прогукала сова. Яс забрался в кровать и через минуту уже сопел – этот дом, наполненный сладким горным воздухом, запахами дерева, из которого был построен, сада, хозяйки, ее гостей и, конечно, «Графских развалин» был лучшим снотворным для любого человека.

Перестройка

Прошел почти год с того момента, когда Яс так счастливо уснул в мансарде на Винодельческой. Осень, зима и весна пролетели незаметно, на дворе был вечер конца мая, а по телевизору впервые показывали нового Генерального Секретаря ЦК КПСС Горбачева, его первую командировку в Ленинград. По случаю показа нового генсека решено было ужинать в зале. «И почему они, генсеки, в смысле, так быстро умирают?»

Яс уже устал поражаться быстрой смене первых руководителей своей страны, вследствие их смерти и поэтому довольно рассеянно следил за телевизионной картинкой. Брежнев умер, когда Яс учился во втором классе, Андропов – когда в четвертом, Черненко – когда в пятом. «Ну этот-то хоть бы подольше продержался, вроде молодой совсем», – думал Яс, поедая любимый лагман перед телевизором вместе с мамой и дядей Женей. Смотреть на Горбачева, как он кладет цветы на могилу солдат и ходит по какому-то заводу в окружении пожилых мужчин с постными лицами в костюмах и галстуках было совсем уныло. Мама что-то обсуждала с Зазубиным по этому поводу, но Яс уже не слушал. Как обычно, к безумно вкусному маминому лагману Зазубин на скорую руку сделал приправу из уксуса, тонко порезанных огурцов и перца, придававшую этому блюду особенный звон. Откуда он знает все эти тонкости? И Яс попросил еще добавки.

На следующий день в школе на уроке истории их 5А тоже обсуждал первую командировку нового генерального секретаря: Анна Борисовна, педагог старой закалки, старалась давать своим недорослям не только античные подвиги греков и римлян, но и значимые события сегодняшних дней.

– Ну, смелее, что вы вмерзли в свои парты? Я же двойки за ваше мнение ставить не буду, а вот пятерку могу, если оно мне понравится! – подбодрила она класс своим густым голосом. Анна Борисовна была крупная женщина, с усиками и массивными очками. Яс ее откровенно побаивался и поэтому старался хоть что-то, пусть криво, но обязательно выучить к каждому уроку, чтобы не попасть под ее психологический каток – Анна Борисовна за полное незнание сначала долго мурыжила беднягу у доски, и только, когда испытуемый доходил до полуобморочного состояния, отпускала его на волю, поставив перед этим огромную, жирную, вылезающую на соседние строчки змееподобную двойку в дневник со своей размашистой подписью. Так что лучше было хоть что-то, но прочитать по истории, целее будешь.

Олька Кравченко, конечно, как только услышала про пятерку, тут же выбросила вверх свою круглоотличницкую руку с первой парты в среднем ряду.