Большая Книга. Том 1. Имперский сирота

Снова замелькали с бешеной скоростью скудные полупустынные пейзажи, но в этот раз их полет был примерно вполовину короче, на все про все ушло от силы минут десять – и вот перед ними еще один сказочный древний дворец с лазурными куполами, еще больше и величественнее предыдущего. Подлетев поближе, друзья увидели, что дворцов, оказывается, целых три, с просторной, вымощенной красивой брусчаткой площадью между ними. Орнамент на плитках тут был еще изящнее, своды куполов еще огромнее, башни минаретов еще выше. Здесь архитектура была не просто прекрасной, она была великой. Вот это да! Такой красоты Яс еще не видел, если не считать Красной Площади. Но там красота была пестрой, ярмарочной, а тут – выдержанной в одном синем цвете во всем его спектре, от нежно лазурного до почти черного. Синими с вкраплениями зеленого (в основном, зелеными были выписаны листья) были цветы и узоры на кирпичном фоне, подчеркивающим многочисленные оттенки и изысканность орнамента. А еще на фронтоне самого красивого дворца Яс в одном месте увидел оранжевых тигров, каждый из которых нес на спине по солнцу. У обоих солнц были не просто диски, а человеческие лица со странным, немного косящим к переносице взглядом. Все три дворца при этом были полностью покрыты этой глазурованной плиткой, от ступенек снизу до макушек куполов. «Такое впечатление, что небеса сошли здесь на землю, чтобы люди имели представление о том, как выглядит рай», – подумалось Ясу. Они по уже испытанной ими схеме спикировали на самый большой купол и без всякого опасения уселись на его изгибе. Тут было еще теплее, чем в предыдущем месте, осенней прохладой и не пахло, даже было довольно жарко для октября – солнце подбиралось к зениту. И в этот момент Яс проснулся. В его алма-атинской квартире было еще только раннее утро.

Он долго потом сидел на кровати, полный впечатлениями от увиденного. Откуда ему тогда было знать, что эти дворцы – не плод сонной фантазии, а абсолютно реальные памятники архитектуры? И что эти дворцы он, спустя много лет, увидит вживую?

Между тем его реальная жизнь шла к очередной новой вехе. Наступил декабрь 1986, особенный месяц в новейшей истории Казахской ССР, жить которой оставалось ровно пять лет. Кунаева, одного из самых авторитетных и грамотных руководителей союзных республик, Горбачев почему-то внезапно отправил в отставку, поставив на его место не имеющего никакого отношения к Казахстану Геннадия Колбина. Колбин, коммунист с безупречной партийной характеристикой, не имел до этого ни опыта управления союзной республикой, ни хотя бы малейшего отношения к Казахстану. Перевели его в Алма-Ату из далекого глубоко русского и глубоко провинциального Ульяновска.

Геннадий Колбин был некрасивый одутловатый мужчина с несколькими большими родинками на лице и довольно выраженными мешками под усталыми грустными глазами. Уголки глаз и губ у него смотрели вниз, еще больше усиливая меланхоличное выражение лица хозяина. В кабинете, даже таком просторном, каким был кабинет первого советского руководителя союзной республики, Колбин, стесняясь своих больших габаритов, передвигался как-то по-крабьи, бочком. И еще у него очень потели ладони, когда он волновался. Колбин этого ужасно стеснялся и начинал волноваться еще сильнее, тем самым еще больше усиливая потливость своих конечностей. Но в работе он себе поблажек не делал никаких: если большинство советских руководителей в восьмидесятые трудились, как правило, только до 7 вечера, то Геннадий Васильевич, если было необходимо, всегда сидел до последнего нерешенного вопроса. И 16 декабря 1986 года, в свой первый рабочий день в Алма-Ате, Колбину пришлось засидеться в новом кабинете даже не до глубокой ночи, а до самого утра.