Большая Книга. Том 1. Имперский сирота

Яс, раньше довольно часто ночевавший вдвоем с бабушкой Надей, до сих пор ни разу не ночевал наедине с Натальей Филипповной. Пара ночевок в доме на Охотской были не в счет, там они проводили время втроем с бабушкой Таней. А теперь каждый вечер бабушка Наташа проверяла его дневник, следила за почерком и заставляла стирать за собой трусы и носки. В плотном ватном коконе, в котором он ходил с сентября прошлого года, теперь еще больше убавилось света и кислорода. Хорошо, что маму положили всего на три недели, максимум – на месяц, так сказали врачи. Кокон потом затрет почти полностью этот месяц в памяти, оставит только три эпизода. Первый: как Яс не хочет садиться в ванную с кипятком (бабушка любила ванные погорячее и считала, что все любят именно такие), и бабушка говорит, что или он сядет сейчас же, или она даст ему ремня. У Яса уже нет больше сил сопротивляться, он садится в обжигающий кипяток и беззвучно, безутешно плачет от обиды, оскорбленного достоинства и нестерпимо горячей воды. Прийти на помощь некому. Второй: как они с Андреем стоят в их дворе, давно пора бы уже идти домой, обедать и делать уроки, а он все просит Андрюшку постоять еще немного, и тот стоит, сочувственно сопя от холода и голода, и считая вместе с Ясом, сколько еще дней осталось до выхода его мамы из больницы. И третий: как они с бабушкой Наташей едут в троллейбусе к маме в больницу и везут ей паровые котлеты и пюре в банке. Сегодня они увидят маму по видеофону! Яс никогда не разговаривал еще ни с кем по такой штуке, как будто космонавт с центром управления полетом. Хоть и в телевизоре, сегодня он увидит свою любимую мамусю, как же он по ней соскучился! Кокон в этот момент становится очень тонким: Яс различает свет и окружающие предметы, звуки и запахи вновь обретают былую насыщенность. Троллейбус качает, и бабушка спокойно и громко, на весь троллейбус, говорит Ясу, чтобы он держал сумку крепче, чтобы банка не перевернулась. Кокон возвращается. Потом они идут по улице, заходят в больницу. Им говорят, что их разговор по видеофону начнется только через двадцать минут, перед ними – еще два посетителя. Но все равно, как это здорово! Бабушка рассказывает Ясу, что раньше в инфекционную больницу посетителям вход был закрыт из-за строгого карантина, это оборудование установили совсем недавно. Спасибо тебе, Волшебник!

Они дождались своей очереди, Яс видит на экране маму, как же он соскучился по ней! Он ей рассказывает про Андрюшку, еще про что-то, а она улыбается ему и говорит, что ее скоро выпишут и что она его очень любит. Кокон вокруг почти исчезает, но тут им говорят, что время истекло. И кокон сразу возвращается обратно.

Из весны 1981 года Яс тоже больше ничего не запомнил, как будто, кроме маминого гепатита и месяца, проведенного под одной крышей с бабушкой, которую чья-то злая магия превратила в довесок ко всем его бедам в тюремного надсмотрщика, больше ничего и не было. Ни своего первого в жизни последнего звонка, ни праздника по случаю окончания первого класса. Очевидно, кокон, окружавший его, питался его воспоминаниями, по-другому полное их отсутствие за этот горький год Ясу было не объяснить. Он мог бы быть для него еще тяжелее, тот год, с гораздо большим количеством слез, которые Яс выплакал бы от того, что к ним (а на самом деле, уже не к ним) в третий микрорайон дорога стала такой непреодолимой, но летом деда Миша проделал, наконец, в этом коконе большую брешь.

Москва