Большая книга ужасов – 82. Месть марионетки и другие истории

Я выронил записную книжку и в страхе повернулся к окну. Гроза не прекращалась. По-прежнему яростно дул ветер, ударяя струи дождя о стекло и завывая, как зверь, за стенами коттеджа. Мои детские страхи снова вернулись и, кажется, даже обрели ещё большую силу после долгого отсутствия. Я ожидал, что в любой момент дверь распахнётся под напором огромной руки.

Несмотря на страх, ближе к утру я забылся глубоким и беспокойным сном. Когда я, наконец, проснулся, то принялся оглядывать комнату и не сразу смог понять, где я, поскольку всё вокруг было мне незнакомо. Потом я вскочил и подбежал к двери в наивной надежде, что увижу, как дядя собирает дрова или занимается другими подобными делами. Но его нигде не было.

Гроза всё ещё продолжалась. Хотя её яростный напор немного стих, шёл сильный дождь и ветер тоскливо завывал в ветвях деревьев. Я схватил висевший на крючке у двери дождевик дяди Берта и вышел на улицу. В сером утреннем свете я не мог поверить, что дядя видел в озере чудовище. Однако он вполне мог отправиться на его поиски в грозу. Возможно, его придавило упавшее дерево. Он мог пролежать на улице всю ночь, и за рёвом ветра его криков никто не слышал.

Меня начали мучить угрызения совести, потому что я не пошёл искать его раньше. Я направился через лес к озеру по следу из вывернутых с корнем деревьев, сломанных кустов и покрытой огромными бороздами земли. Только циклон мог произвести такие разрушения, думал я, восхищаясь мощью природы.

– Дядя Берт! – позвал я. – Дядя Берт, это твой племянник Уильям. Где ты?

Если не считать шума дождя и ветра, в лесу было совершенно тихо. Мой голос эхом разносился среди деревьев то впереди меня, то позади.

Через несколько минут я добрался до озера – огромной глади тёмной воды. Я не мог определить его размеры. Дальний берег скрывала стена дождя, и озеро выглядело бескрайним, как море. Ветер гнал по нему волны.

Я собирался снова позвать дядю, но не осмелился произнести ни звука. За исключением шума ветра и волн, стояла напряжённая тишина, а воды озера были совсем чёрными.

У меня появилось чувство, будто я дошёл до края известного мне мира, я сделал шаг назад и услышал, как что-то хрустнуло у меня под ногами. Я увидел на земле дядины очки. Стёкла были разбиты, оправа погнута. В нескольких дюймах от очков валялась его твидовая кепка. У берега плавал дядин походный ботинок. Но самое страшное: я увидел на песке следы, которые могли произвести только ноги человека, когда его, всё ещё сопротивляющегося, тащили в тёмную бездну озера.

В эту минуту поверхность озера начала вскипать, и волны стали больше. Прибой облизал мои ботинки, взвыл ветер, и дождь ударил меня в лицо обжигающим хлыстом. И хотя мне не хотелось видеть, что вызвало этот переполох, у меня не было сил бежать. Я как будто превратился в камень.

Против своей воли я увидел, как из волн поднялась узкая змеиная голова, покрытая отвратительно пахнущими водорослями. Она повернула длинную шею и уставилась на меня. Не знаю, сколько существо смотрело на меня, но мне казалось, что я обречён вечно стоять на берегу адского озера и оставаться объектом этого жуткого наблюдения.

Внезапно существо погрузилось в чёрную воду и исчезло так же быстро, как появилось. Я повернулся и побежал, как будто с меня сняли заклятие. Я бежал по тропе, которую чудовище оставило в лесу во время поисков моего несчастного дяди.

Я пробежал мимо коттеджа и направился по дороге в деревню. В полицейском участке констебль оторвался от бумаг, явно удивлённый моим появлением.

– Что произошло, молодой человек? – спросил он.

– Мой дядя, Берт Пинкем, исчез, – задыхаясь, произнёс я.

– Берт Пинкем? – повторил констебль. – Тот, который живёт в Оук-Коттедж?

– Да, – прошептал я. – Вчера вечером что-то…

– Минуточку, – перебил констебль. – Начни-ка с самого начала. Расскажи мне, что случилось.

Пытаясь говорить нормально, я начал свой рассказ:

– Когда я пришёл к нему вчера вечером, коттедж был разгромлен и мой дядя исчез. Утром я нашёл на берегу озера его вещи. Я увидел следы, а потом я…

Я не мог продолжать и разрыдался.

– Я уже вчера знал, что приближается беда, – сказал констебль. – А ещё эта гроза. У меня было предчувствие.

Он замолчал и принялся возиться со своей трубкой.

– Я предупреждал, чтобы твой дядя не связывался с ним, – продолжал констебль. – Но он не желал слушать. Нет, сэр, глупец настаивал, что хочет его изучать. Шпионил за ним. Рисовал картинки. Не оставлял его в покое.

Я смотрел на констебля, не решаясь вступиться за старого доброго дядюшку Берта. Совершенно очевидно, что он больше меня знал о существе из озера. Без сомнений, он знал, какая участь постигла моего бедного дядю на том пустынном берегу.

– Оно любит уединение, – добавил констебль. – Оно не любит, когда на него смотрят, когда за ним следят. Если исчезает корова или овца, никто в этих краях не поднимает шума. У нас хватает ума оставить всё как есть.

– Но ведь… – начал я, но меня опять перебили.

– Не дай бог, оно увидит, что ты на него смотришь! – воскликнул констебль и ударил кулаком по столу.