Большая книга ужасов – 86

Вот так. Всё когда-нибудь кончается. Я пошарил на дне ящика, нашёл маленький чек из магазина: молоко, соль, гречка, ещё что-то. И ещё раз перечитал распечатанные посты. Отчего-то мне стало легче. Они последние в этой пачке жутких бумах, на них всё кончилось.

– Его ведь не нашли?

– Считается без вести пропавшим.

– Ага, ему было бы сейчас больше ста лет! – Я прямо развеселился. Шумно открыл другой ящик, вынул какой-то дурацкий свёрток пузырчатой плёнки, перемотанный синей изолентой.

– Как думаешь, Людмила, что это? Последний шаманский нож из необломанных?

– Упаковка пузырчатая используется для хранения и транспортировки хрупких и бьющихся предметов…

– Да знаю я! Фантазию прокачивай! Я спросил, как ты думаешь, а не что ты там видишь!

– Розовый единорог-трансформер.

– Не очень…

Я легко снял древнюю изоленту, развернул плёнку. На колени мне выпал какой-то странный предмет. Кусок пластика старого образца какой-то нелепой формы, похожий на знак бесконечности – если бы не две ножки-подставки. Очки, ха-ха! Давненько я очков не видел, даже сразу не узнал. Когда увидел в первый раз в какой-то древней заброшке, пытался поставить их на дужки как на ножки. Я понимал, что это оптический прибор, но как-то же он должен устанавливаться…

Ещё я видел такие в школе на портретах известных людей, но там это совсем не воспринимаешь: мало ли какая была мода, какие там носили знаки отличия. Мать говорит, что я тоже когда-то был близорук и что операцию нам делали вместе. Я не помню. И не очень-то верю, если честно. И не верю, что она такое носила.

Если на всех фотках шаман без очков – значит, они не его? А чьи? Вряд ли он станет хранить очки своих жертв: слишком опасно, а он увёртливый. Он их запаковал, явно боялся разбить…

– Ты что-нибудь понимаешь?

– Очки, устаревший оптический прибор…

– Знаю! Чьи?

– Я ж не ищейка!

Ну да… Что-то не давало мне покоя в этом во всём: очки, заметки, что-то важное стучалось в голову и ускользало…

– Если этот чокнутый маньяк сам собирал о себе газетные вырезки – то кто, чёрт возьми, положил сюда объявления о его пропаже?!

– Переформулируйте вопрос.

Чёрт, точно, откуда ей знать! «Кто здесь был до меня?» – тоже нет, это ж не умный дом, это…

– У него остались живые родственники?

– Нет.

– Соседи?

– Он числится пропавшим без вести. Деревня числится заброшенной и стоит в списках на снос к 2071 году.

Выходила какая-то ерунда. Вырезки, конечно, мог собирать такой же чокнутый диггер, как я, но… Нет. Во-первых, вырезки – это старушечье развлечение, он бы всё хранил в электронном виде, а во-вторых, точно не стал бы приносить сюда. Ну не музей же он делает имени маньяка. Разве что кто-то решил надо мной подшутить…

– Частота сердечных сокращений опять увеличилась. Вы что, специально за этим сюда пришли?

– Ну да…

– А над нами есть помещение, которого нет на плане. Бу!

Я задрал голову. С потолка отошла коричневая обшивка, похожая на разинутую пасть огромной лягушки. Из пасти свисала пакля.

– Не вижу.

– А я вижу! Площадь примерно десять квадратных метров, высота примерно полтора метра. Износ пола примерно восемьдесят процентов. Не ходите туда, ножки переломаете.

– Я осторожненько. Где вход?

– На три часа. Расстояние два метра.

На три часа был только огромный шкаф без дверей, с чёрной пыльной пустотой внутри. Я думал, на нём комната кончается. Заглянул сбоку от шкафа – и Людмила услужливо осветила маленький тупик с лестницей на чердак:

– Износ ступенек шестьдесят процентов. Вы не думали о том, чтобы похудеть? Медцентр «Крокодил» делает липосакцию всего за несколько минут, запишитесь сегодня…

– Замолкни!

– В другой раз не будете жадничать и оплатите отказ от рекламы. Солнечная батарея заряжена на семь процентов. До прибытия дрона-курьера полчаса. Выйдем на солнышко, а? Останетесь в одиночестве – будете плакать.

Но я полез на чердак. Десять метров мы быстро обыщем, не успеет она разрядиться. А если и успеет, что с того? Новую привезут через полчаса, уже заряженную (они заряжаются, пока летят: и лишнюю упаковку не плодит, и польза).

Ступенька нехорошо хрустнула под ногой, но устояла. Я не мог пропустить чердак. Если на плане его не было – значит, мать о нём не знала (наивная: снаружи ведь видно такие вещи!). А ещё на чердаках можно найти много интересного, чердак – это вся история дома. Людмила мне тут рассуждает про изношенность пола, а на чердаке, может, керосиновая лампа стоит или что-то в этом роде. У меня крышу сносит, когда я нахожу что-то подобное. Одно дело читать историю в учебнике, другое – трогать руками.

Очередная ступенька прогнулась под ногой, я быстро перескочил на следующую и лысиной откинул крышку чердака. Противно, старые доски…

– Ссадина. Обработайте.

– Потом.

– Изношенность пола восемьдесят процентов. Может, стоит надеть защитный костюм?

Вообще-то она права, но в доме стояла такая духота, несмотря на пасмурную погоду, что мне даже представить было жарко этот костюм. Душные они…

– Перебьюсь.

– Тогда лучше ползком, а то провалитесь.