Большая книга ужасов – 87

Крышка, действительно странно перекрученная, валялась чуть поодаль от бочки. Странно, что Василиса ее не заметила, когда они со Шварцем вернулись после своих приключений. Впрочем, им тогда было не до крышек.

«Не уходи! Открой клетку, иначе я погибну! А может быть, погибнешь и ты! Открой клетку!» – вспомнилось внезапно.

Клеткой голос называл бочку. Василиса открыла бочку – или клетку, без разницы. Потом Шварц ее закрыл, и тогда существо, которое там сидело, вышибло крышку. Да с такой силой и с такой яростью, что крышка чуть ли узлом не завязалась. Долго, наверное, вышибать пришлось! А что это за полосы на крышке? Влажные, красные… Неужели кровь?

Василиса уже протянула руку, но потрогать полосы так и не решилась. Да, очень похоже на кровь! И вдруг вспомнилось: рядом с лодкой взлетает в воздух и снова плюхается в воду тело уже почти утонувшего Шварца, но его на поверхность выталкивает какое-то золотисто-серебристое существо. Василиса видит спину этого существа: слабо мерцающую, испещренную красными полосами…

Уж не кровавые ли были эти полосы? Уж не это ли существо было заточено в бочке-клетке? Уж не оно ли вышибло крышку спиной, изранив ее? Оно отчаянно пыталось выбраться, спастись, оно спаслось само, а заодно спасло и двух искателей приключений.

Рассказать об этом Шварцу? Он не поверит. Василиса и сама себе не верит, а своим догадкам – еще меньше.

Стараясь сдержать дрожь, она повернулась к бочке и нагнулась над ней. Шварц мигом оказался рядом. При их появлении золотисто-серебристые головастики, которые до этого вроде бы мирно дремали, словно испугавшись чего-то, бросились в разные стороны.

Василиса не могла отвести от них глаз. Кажется или на спинках некоторых головастиков видны крошечные красные пятнышки? Да нет, просто в глазах рябит.

– Слушай, пошли поедим, а? – раздался молящий голос Шварца. – Я ведь обещал к бабке вернуться, но есть у нее неохота. В холодильнике что-нибудь еще осталось, наверное?

Оказалось, что в холодильнике осталось очень даже немало. Наелись сами и для Тусег Ырки оставили.

– Если она вдруг ограничится своей рыбой, нам еще и поужинать хватит, – пробормотал хозяйственный Шварц. – Хотя пирожки надо подогреть, а то они уже немножко задубели. А вот с завтраком возникнут проблемы. Наверное, надо забежать в магазин, пополнить стратегический запас.

– Не удивлюсь, если Татьяна откажется нам еду продавать, – вздохнула Василиса. – Мы ведь сделали вид, будто ничего не слышали про иностранкин подарок бабе Кате, про корову эту дурацкую. А на самом-то деле ведь слышали!

– Баба Катя соврала, а мы ее поддержали, – согласился Шварц. – Все мы запутались в собственной паутине, гласит пьеса «Дракон»!

Василиса вздохнула:

– Правильно гласит! Вообще-то хорошо бы перед Татьяной извиниться. Продаст продукты или нет, а все равно извиниться надо.

– Ну, посмотрим по обстоятельствам, – задумчиво проговорил Шварц. – Может, и извинимся, я не против. А сейчас пошли, что ли, к бабе Кате.

– А мне зачем идти? – жалобно посмотрела на него Василиса. – Неохота… Сходи один!

– Ну уж нет! – возмутился Шварц. – Мы сюда вдвоем приехали? Вдвоем. На остров вдвоем плавали? Вдвоем. Чуть не потонули вдвоем? Вдвоем. Значит, и к бабе Кате пойдем вдвоем. Кроме того, если в магазин заходить будем, тебя Татьяна скорее пожалеет, чем меня: я все-таки внук ее неприятельницы, а ты сама по себе – значит, она смилуется и продаст тебе еду на завтра. Логично?

– Логично, – буркнула Василиса.

– Идешь со мной?

– Иду, иду!

Шварц радостно захохотал:

– Добрая девочка, хорошая девочка!

– Ну и чего ты ржешь?! – рассердилась Василиса. – Смотри, обижусь и не пойду никуда.

– Король не может ржать, – сообщил Шварц, оставив ее угрозу без внимания. – Это он милостиво улыбается!

– «Обыкновенное чудо»? – хмуро спросила Василиса.

– Мимо! Это «Голый король», – подмигнул Шварц. – Ну помчались уже, а то баба Катя совсем из себя выйдет и не скоро вернется!

И они помчались.

Между тем погода портилась. Небо заволокло облаками, солнце скрылось за ними. Вокруг помрачнело. Наверное, дождь пойдет.

– Слушай, Шварц, ты знаешь, что такое анаграмма? – вдруг спросила Василиса.

– Конечно, знаю! – сразу задрал он нос: как же – отличница Василиса Рыбакова оплошала! – Это когда из одного слова можно образовать другое. Просто переставляешь буквы, и все. Например, «пила» – «липа», «воз» – «зов». Или когда можно в длинном слове найти другие, короткие, тоже меняя буквы местами. Например, даже из моей фамилии получатся «шар», «вар», «ваш» и еще что-то. Мы с папой как-то раз играли, только я забыл, какие еще нашли.

В голове у Василисы сразу мелькнула еще одна анаграмма – «вша», но она не решилась это выговорить. Зачем зря обижать хорошего человека?

– А в моей фамилии? – спросила с любопытством.

– Ры-ба-ко-ва, – задумчиво повторил Шварц и зачастил: – Рыбак, рыба, бар, вар, раб, краб, кора, кобра… – И хихикнул с таким довольно противненьким намеком.

– Ну уж прямо кобра! – обиделась Василиса, пожалев, что не сказала ему про вшу.