Большая книга ужасов – 91

Почудилось, что за спиной Древолаза ствол вдруг начал расходиться, раздвинутый чьими-то мощными руками. Древолаз обернулся, услышав треск, но сверху, через «трубу», которая вела к вершине Древа зла, спорхнула Мила и принялась кружить вокруг Древолаза, бросая в его мерзкую морду какие-то черные лоскутки. Это все, что осталось от Агнии Алексеевны. Мила пришла мне на помощь! Эти лоскутки липли к роже Древолаза, закрывали ему глаза, он отмахивался, не понимая, что происходит, а в это время трещина в стволе Древа зла расширялась, и наконец в нее просунулись две костлявые руки. Они держали края трещины, а в яму протиснулся скелет. Он двигался неуклюже, как будто не мог сладить сам с собой. Конечно, ведь он просидел шестнадцать лет – весь изломанный, но по-прежнему одержимый жаждой мести Древу зла, убийце своих родных, угрозе другим людям.

И все же одной рукой он смог сбить Древолаза наземь и не без труда наступил ему на горло. Потом взглянул на меня.

– Я не смог выполнить то, чего хотел, – хрипло выговорил он. – Ты, сын…

Он умолк, но когда его пустые глазницы уставились на меня, я знал, чего он ждет, поэтому крикнул:

– Это могу сделать только я! Я сделаю!

Придерживая одной рукой Древолаза, мой отец другой вырвал меня из пут корней Древа зла и хрипло скомандовал:

– Поджигай!

Я схватил громовую стрелку и нож, чиркнул кремнем по лезвию – и тотчас искры упали на фитиль, и огонь пополз по ткани, пропитанной горючей жидкостью.

Я оцепенело смотрел на его нетерпеливое, радостное движение. Сейчас вспыхнет!

– Светя другим, сгораю…

– Миламиламиламила! – раздался радостный крик, и ее лицо мелькнуло передо мной, а черный лоскуток ласково прильнул к моей щеке.

В это мгновение отец подхватил меня и с силой швырнул в трубу, где пытался спрятаться Древолаз.

И тут рвануло! Рвануло так, что я и охнуть не успел, как меня вынесло на вершину Древа зла, в клетку, сплетенную из его злобных ветвей. Я схватил за руку измученную, перепуганную Коринку, но сила взрывной волны, которая поднималась снизу, была такова, что меня вынесло из клетки в высоту. Я чуть не выпустил пальцы Коринки, но все же удержал их. Какие-то мгновения мы стремительно летели вместе, через тьму и свет, через кипение облаков, освещенных то ли солнцем, то ли огнем пожара, а потом ее оторвало от меня, мелькнули ее испуганные глаза, и она вдруг выкрикнула что-то – эти слова донеслись до меня из того далека, куда она улетала.

Потом Коринка исчезла за горизонтом, а меня еще какое-то время крутило, пока сознание совершенно не помутилось.

* * *

– Лесник, ты где таскался?!

Чей-то крик. Чей?

С трудом открыл глаза. Лицо горело.

Кто это смотрит на меня? Почему я на дороге стою?

– Где я? – прохрипел с трудом. – Кто ты?

– Да ладно бредить, – с досадой бросил незнакомец. – Шампанское было безалкогольное! Не с чего отключаться.

– Кто ты? – повторил я.

– Я Потап! – послышался раздраженный крик.

– А я Лили! – раздался плачущий голос. – Ты меня узнаешь? Я видела, что ты отстал от «газели». Я заставила остановить машину, мы тебя ждали! Я знала: ты вернешься! Мне сердце подсказало! Только где ты так обгорел? Пожар тушил? Да мы уже пожарных вызвали! Там одному человеку не справиться.

Одному – не справиться. Но мне помогли…

Физиономия у Лили была такая зареванная, что я с трудом узнал нашу красавицу.

Огляделся.

Вдали-вдали что-то горит. Пожар далекий, но во весь горизонт.

У меня почему-то от зрелища этого огня сердце пропустило один удар, два… С трудом перевел дыхание, спросил:

– Извините, что там пылает?

Мужчина, стоящий у дверцы (это был отец Потапа), пожал мне руку:

– Слава богу, с тобой все в порядке. Надо спасателям сообщить и быстро уезжать. А пожар… Это наша Ельня догорает, а от леса, где когда-то Ведема была, одни угольки небось остались.

– Ведема?!

– Она самая, – вздохнул мужчина.

Ведема!

Память возвращалась ко мне с такой головной болью, словно по ней били кулаками.

Ведема! Древо зла, Древолаз, мой деревянный брат, Ясень, Агния Алексеевна, люди-кусты, Коринка, Пепел, Мила…

Мила уводит Коринку, та уходит, не оглядываясь. Пепел ворчит: мол, могла бы хоть в щечку чмокнуть, хоть что-то сказать на прощание.

Она сказала! Да!

Она что-то крикнула там, пролетая над лесом, я запомнил эти слова!

«Прощайте, Пепел, Александр, спасибо, спасибо, я вас никогда не забуду!»

Именно это хотел услышать Пепел.

– Не переживай, дружище, – пробормотал я. – Она будет тебя помнить всегда. Ну и меня заодно.

Я взглянул на огненные сполохи, которые озаряли темное вечернее небо, и побрел к пикапу, с трудом удерживаясь на ногах. Меня все еще штормило.

– Я не верил, что ты вернешься, – пробормотал наш водитель. – Думал, от Почтальона уже не вырвешься. Но все же остановился. Мы все тебя ждали. Особенно девчонка твоя. Вот что значит любящее сердце!

Какое-какое сердце?!

– Любящее сердце – это сила, – буркнул Потап, поддерживая меня. – Ладно, мешать не буду. Дурак я, что ли?

– Да, это было впечатляюще, – проворчал кто-то из мальчишек. – Весьма! Мы тоже мешать не будем.

Я никак не мог взять в толк, о чем они лопочут.