Большая книга восточной мудрости

– Когда он будет доставлять пользу народу, исходя из того, что для него полезно, – разве это не будет благодеянием без затрат? Когда он будет выбирать пригодную работу и заставлять людей трудиться над ней, то кто же будет роптать? Когда он будет желать гуманности и приобретет ее, то где же тут место для алчности? Когда для него не будет ни сильных, ни слабых по численности, ни малых, ни великих дел и он будет относиться с одинаковым уважением ко всем и ко всему, то разве это не будет величием без высокомерия? Когда он оправит свое платье и шапку, его взор будет проникнут достоинством и, глядя на его внушительный вид, люди будут чувствовать уважение – разве это не будет внушительностью без свирепости?

Цзы-чжан спросил:

– А что такое четыре скверных качества?

Учитель отвечал:

– Казнить людей, вместо того чтобы воспитывать их, – это бесчеловечность; требовать немедленного исполнения чего-либо, не предупредив заранее, – это торопливость; медлить с распоряжениями и требовать срочного исполнения их – это пагубность; давая людям что-нибудь, проявлять при выдаче скаредность (то есть нежелание расставаться с выдаваемым предметом), – это будет мелочность, свойственная чиновнику, но не правителю.

Продолжатели традиции

Учитель сказал о Гун Е-чане, что его можно женить, несмотря на то что он был некогда связан тюремными узами, ибо это не его вина, с чем и женил его на своей дочери.

Учитель сказал о Нань-жуне:

– В государстве, где есть закон, он не пропадет; где нет его – избежит казни. – И вследствие этого женил его на своей племяннице.

Учитель сказал о Цзы-цзяне:

– Какой благородный муж этот человек! Если бы в Лу не было благородных людей, то откуда у него взялись бы такие достоинства?

Некто сказал:

– Юн – человек гуманный, но не болтун.

Учитель сказал:

– К чему нужна болтливость? Парировать людям софизмами – вызывать в них отвращение к себе. О его гуманизме я не знаю, но к чему ему красноречие?

Юн – Жан-юн, ученик Конфуция из царства Лу.

Учитель, разговаривая с Цзы-гуном, спросил:

– А из вас с Хуэем кто способнее?

Цзы-гун ответил:

– Как я осмелюсь сравнивать себя с Хуэем? Если он услышит о чем-либо одно, то, основываясь на этом одном, узнает о нем всё. А я, услышав о чем-либо одно, узнаю только вдвое.

Учитель сказал:

– Да, это верно, я согласен, что ты не равен ему.

Гнилое дерево не годится для резьбы, равным образом стена, сложенная из навоза, не годится для штукатурки.

Цзай-юй заснул днем.

Учитель сказал:

– Гнилое дерево не годится для резьбы, равным образом стена, сложенная из навоза, не годится для штукатурки. Стоит ли упрекать Юя?

Потом он добавил:

– В общении с людьми я сначала слушал их речи и верил их действиям, а теперь я слушаю их речи и наблюдаю, смотрю за их поступками. Такая перемена произошла во мне благодаря Юю.

Цзы-гун сказал:

– Чего я не желаю – это чтобы другие делали мне то, чего я не желаю делать другим.

На это Учитель сказал:

– Цзы! Это для тебя недостижимо.

Цзы-лу боялся услышать что-нибудь новое, прежде чем услышанное им ранее могло быть приведено в исполнение.

Цзы-гун спросил:

– Почему Кун Вэнь-цзы назвали «просвещенным»?

На это Учитель сказал:

– Несмотря на быстрый ум, он любит учиться и не стыдится обращаться с вопросами к низшим, поэтому-то его и назвали «просвещенным».

Кун Вэнь-цзы – сановник из царства Вэй по имени Юй. «Вэнь-цзы» («Просвещенный муж») является его посмертным именем.

Учитель сказал:

– О Хуэе я могу сказать, что сердце его в течение трех месяцев не разлучается с гуманностью, тогда как у других ее хватает на день, самое большее – на месяц.

Учитель сказал:

– Какой достойный человек Янь-хуэй! Он довольствовался одною чашкою риса и одним ковшом воды и жил в отвратительном переулке. Другой бы не мог вынести этих лишений, а он не изменял своей веселости. Какой достойный человек Хуэй!

Когда Цзэн-цзы заболел, его навестил Мэн-цзин-цзы и осведомился о его здоровье. Цзэн-цзы сказал:

– Когда птица при смерти, то пение ее жалобно; когда человек при смерти, то слова его важны. Для благородного мужа в правилах поведения важны три вещи: во внешности и манерах он далек от грубости и небрежности; выражением лица близок к искренности; в речах тоже избегает вульгарности и фальши. Что касается (расположения) жертвенных сосудов (то есть разных мелочей), то для этого есть специальные чины.

Мэн-цзин-цзы – аристократ из царства Лу.

Цзэн-цзы сказал: