Большая книга восточной мудрости

– В этом случае трудность заключается в выражении лица (то есть в том, чтобы постоянно иметь веселый, довольный вид). А что младшие братья и дети будут брать на себя заботы о делах, будут угощать родителей и старших братьев вином и кушаньем, то разве это можно считать сыновней почтительностью?

Когда родители живы, не отлучайся далеко, а если отлучишься, то чтобы место пребывания непременно было известно.

Линь-фан спросил о сути ритуала.

Учитель ответил:

– Как значим этот вопрос! В соблюдении ритуалов лучше быть скромным, а в исполнении траурных церемоний лучше проявлять скорбь, чем благолепие.

Учитель, войдя в храм предков, спрашивал обо всем, что делалось.

Тогда некто сказал:

– Кто говорит, что сын цзоуского уроженца знает правила (церемонии)? Вступил в Великий храм и расспрашивает о каждой вещи!

Услышав это, Конфуций сказал:

– Это – то и есть правило вежливости.

Учитель сказал:

– Служение правителю с соблюдением всех правил некоторые люди признают за лесть.

Учитель сказал:

– Служа родителям, следует мягко увещевать их. Если замечаешь, что они не слушают, чти их, но не оставляй увещеваний. А будут удручать тебя, не ропщи.

Учитель сказал:

– Когда родители живы, не отлучайся далеко, а если отлучишься, то чтобы место пребывания непременно было известно.

Учитель сказал:

– Кто в течение трех лет не изменит отцовских порядков, того можно назвать почтительным сыном.

Учитель сказал:

– Нельзя не помнить возраста своих родителей, чтобы, с одной стороны, радоваться за их долголетие, а с другой – опасаться, как бы преклонный возраст не свел их в могилу.

Учитель сказал:

– В древности не давали легкомысленного слова из опасения посрамиться неисполнением его.

Учитель сказал:

– Почтительность, не сдерживаемая ритуалами (правилами), ведет к трусости, храбрость – к смутам, прямота – к запальчивости. Когда человек, занимающий высокое положение, крепко привязан душой к родным, то народ проникается человеколюбием; когда он не оставляет старых друзей, то народ не бывает скаредным.

Конфуций сказал:

– Согласно церемониям, шапки должны быть из пеньки, а сейчас их делают из шелка. Но раз это дешевле, то я последую общему примеру. Согласно церемониям, следует кланяться (правителю) внизу – перед входом в зал, но нынче кланяются наверху – когда он уже поднялся. Но хотя это дерзко и вопреки всем, я буду кланяться внизу.

Цзай-во сказал:

– Трехгодичный траур слишком продолжителен. Если благородный муж в течение трех лет не будет упражняться в ритуалах, то они непременно придут в упадок. Если он в течение трех лет не будет заниматься музыкой, то она непременно потерпит крах. Можно бы ограничиться годичным трауром, так как в течение года заканчиваются старые запасы зерна, снимают новый урожай и огонь, зажигаемый от трения по дереву, постоянно меняется.

Учитель сказал:

– Был бы ты спокоен, если после года траура питался бы рисом и одевался в парчу?

– Был бы спокоен, – последовал ответ.

– Ну, если бы ты был спокоен, – продолжал Конфуций, – то и делай так. А вот для благородного мужа во время траура пища не сладка, музыка не доставляет ему удовольствия, и, живя в доме, он не чувствует себя уютно. Поэтому он не делает этого (то есть не ограничивается годичным трауром). Теперь, если ты спокоен, ну и делай так!

Когда Цзай-во вышел, Учитель сказал:

– В этом заключается бесчеловечность Юя. Сын только через три года после рождения сходит с рук отца и матери. Трехгодичный траур есть всеобщий траур. А Юй разве не пользовался трехлетнею любовью своих родителей?!

Цзы-ся сказал:

– Если великие обязанности не нарушаются, то в малых возможны отступления.

Цзы-ю сказал:

– Траур должен ограничиваться только доведением скорби до высшей степени.

Цзы-ю сказал:

– Мой друг Чжан делает вещи трудноисполнимые, но ему недостает человеколюбия.

Цзэн-цзы сказал:

– Величественный человек Чжан, но с ним рядом трудно добиваться человеколюбия.

Цзэн-цзы сказал:

– Я слышал от Учителя, что люди, которые не проявили себя (то есть своей истинной природы) во всей полноте, непременно проявят себя в случае смерти родителей.

Цзэн-цзы сказал:

– Я слышал от Учителя о сыновней непочтительности Мэн Чжуан-цзы, все другие проявления которой достижимы, но что он не переменил ни слуг отца, ни его образа управления, – вот это труднодостижимо.

Мэн-ши сделал Ян-фу судьей. Ян-фу обратился за советом к Цзэн-цзы, который сказал ему следующее:

– Правительство утратило истинный путь, народ давно уже находится в смятении. Если ты констатируешь факт преступления, то пожалей преступника, а не восхищайся своим умом.

В поисках высшего знания

Учитель сказал:

– Учиться и не размышлять – напрасная трата времени. Размышлять и не учиться – губительно.