Большая Медведица

Грознов умылся, почистил зубы, всухомятку съел бутерброд с колбасой и когда на вызов сработала рация, даже не стал отвечать, накинул ветровку и отворил дверь. Мимо него в квартиру шмыгнул Гряг, Серега до щелчка английского замка притворил дверь и аршинными шагами заспешил на улицу. В служебной «шестерке», опустив лобасную с небольшими залысинами голову на грудь, дремал Ушатов.

— Проклятый КГБэшник, — постучал в стекло дверцы Грознов, — открывай, кого заперся-то?

— Инструкция, Николаевич, инструкция, — потирая до синевы выбритые скулы, Ушатов впустил в салон начальника, — и не ори, не дома. — кивнул он на заднее сидение, где сладко посапывал Кунников.

Сдвинув чуточку взад седушку, Грозно умостил свое не полное, а большое, ладно сбитое тело в машине и закурил.

— Погнали, Васька.

— Гоню, — улыбнулся тот и на левой щеке его образовалась не ямочка, а целая ямина, за которую бабы и любили матерого опера, — ты только не усни, Николаевич, а то я тоже, того.

— Я тебе дам того, у меня трое детей.

— Вот ты и не спи.

— Ну ладно, спрашивай тогда о чем-нибудь.

По пустым улицам газовать было одно удовольствие, облетевшие тополя позволяли задолго до перекрестков замечать, что там происходит, а уж глядел и чувствовал Ушатов от Бога.

— Вот я тебе сейчас из койки выдернул, ты ведь жене что-нибудь наврал?

— На Луну говорю полетел.

— А она?

— Без лунного камня сказала не возвращайся.

— Серьезное предупреждение, как думаешь выкручиваться?

— На обратном пути с первомайского карьера камушек прихвачу, вот и все, хитрый я?

— Хитрый, — растянул слово капитан, — только громадный не бери, если Борисовна поймет, что каменюга не с Луны, плохо все кончится.

— Дельный совет, — явно передразнивая Ушатова, растянул первое слово Грознов, — теперь давай ты заливай, страшное что-нибудь знаешь?

— Страшное, — Григорьевич, не отрывая взгляд от дороги выудил из кармана Серегиной ветровки пачку сигарет и вытряхнул одну фильтром себе в зубы, — вчера младшую в детсад повел, ее на горшок приспичило, а я на службу опаздываю. Ну посадил принцессу на горошину, она, красавица, свалилась и горшок опрокинула, я ее по попе, она кажется обиделась на меня. Страшно?

— Элемент садизма в этой истории, конечно, присутствует. — пробурчал Кунников и сел, с удовольствием потянувшись руками и ногами. — Давайте кофейком меня поите.

— Во дает. — ухмыльнулся Грознов и вытащил из плотно сжатых губ зама недокуренную «Магну» — Это ты, дружок, должен нас кофе баловать, ты ведь холостой.

— Не-е, — не согласился с ним Игорь, — обо мне некому позаботиться, а у вас жены есть.

— А мы кофе не употребляем, точно, Серега? — посмотрел на него Ушатов.

— Точно.

— Это вы свое не пьете, а мое будете, — полез в дипломат следователь, — с молочком.

— Ну если только с молочком, — затянулся и ткнул окурок в пепельницу Грознов, — Игорь, а че ты не женишься?

— С парашютом завяжу, — скручивал тот с горловины литрового термоса крышку, — и окольцуюсь поди.

— Так ты прыгаешь? — заинтересованно повернул к нему голову Серега, у которого старший сын Аркадий занимался парашютным спортом. — Прыжков много?

— По-моему триста, но пока все без парашюта.

— Так ты во сне летаешь?

— Конечно! — вроде как удивился Грозновской недогадливости Игорь. — Я что на сумасшедшего смахиваю?

— Нет вроде бы, но летать во сне ты будешь до самой пенсии.

— А это значит…

— Что жениться ты не собираешься.

— Во! — поднял ему крышечку от термоса, наполненную горячим кофе Кунников. — Соображаешь, жениться — расходиться мне не грозит.

— Нам тоже.

— Как сказать, вон зама твоего супруга из дома выгоняет.

— Васька, врет ведь он?

Не так давно Ушатов действительно имел неприятный разговор с женой, но не настолько, чтобы его попросили с хаты.

— Ленуся моя как узнала, что примерно еще шесть месяцев я дома редко ночевать буду, естественно, не обрадовалась. Кончим с «Акацией», вот тогда…

— Мечтать не вредно, — то ли оборвал его, то ли поддержал начальник и не сговариваясь троица притихла, понимая, что за этим делом подканает следующее и не известно пока, будет оно легче или тяжелее этого.

Ветерка взяли проще, чем предполагали. Начальник милиции Алимов позвонил ему по телефону домой и через сорок минут тот, как обычно чистенький и опрятно вкованный, вошел в его кабинет.

— Вызывали?

— Присаживайся, Алексей Владимирович, вот ознакомьтесь и распишитесь. — Кунников с некоторым чувством удовлетворения наблюдал, как читал Леха постановление о возбуждении против него уголовного дела.

— Все понятно?

— Да вроде так.

— Что так? — сразу уцепился следователь.

— Напечатано четко, а о убийстве, о котором в вашей бумаге нарисовано, ничего не знаю.

Не снимая наручников, Ветерка завезли домой. Настя была на работе, так что не терпевший слез Ветерок от прощальной сцены был избавлен. Быстренько скидал в рюкзак трусы, носки, полотенце и в полдень синий «Жигуленок» выскочил из Первомайска.