Большая Охота Сумрака (СИ)

Как есть, нагишом, Сумрак вытащил собрата в коридор и запихнул в ближайшую душевую, толкнув под холодную воду. Слава богам, никто не видел этой срамной картины. В вертикальном положении Кошмар не удержался, неуклюже рухнув на четвереньки. Тем не менее, что-то он уже начал соображать, так как заворчал и попробовал подняться, правда, совершенно безуспешно. Сумрак влез в душ по пояс и, снова ухватив нерадивого юнца за гриву, запрокинул ему голову, подставляя жвала Кошмара под ледяные струи.

- Пей, давай, – процедил он. – Пей, кому говорю!

Кошмар послушно сделал несколько глотков и закашлялся. Сумрак отпустил его и выключил воду, после чего отволок уже начавшего слабо сопротивляться сородича в его отсек и мокрым вновь швырнул его на несвежее ложе. Кошмар после нескольких неудачных попыток с трудом уселся и наградил Сумрака замученным взглядом.

- Ты что это удумал, а? – пророкотал старший воин, встав перед ним и сложив руки на груди.

- Погребальный огонь… Я… должен был…. отправиться в тот же… костер. Я чувствовал... языки его пламени… на себе… – запинаясь и часто переводя дыхание, прохрипел Кошмар. Затем уронил голову на руки и стал раскачиваться из стороны в сторону, больше уже ничего не говоря.

Сумрак остолбенел. Он впервые видел такое… И он был полностью сбит с толку. Вспыхнувшая внезапно злость вдруг куда-то улетучилась, уступив место каким-то неведомым, не поддающимся анализу чувствам. Как было себя вести в подобной ситуации? Известить Гнева? Или просто молча уйти и сделать вид, что он не в курсе того, что здесь твориться? Или, может, привести этого хлюпика в чувство парой-другой ударов? Или…

Ему не раз доводилось терять на Охотах знакомых и сводных братьев, и, конечно, он скорбел по ним. Также он искренне сожалел, если к Черному Воину раньше времени отправлялся кто-то из уважаемых им старших бойцов. Сумрак всегда считал, что отдавать последнюю дань памяти павших сородичей – дело чести каждого охотника. Но чтобы вот так по кому-то убиваться... Смысл? По нему самому бы тоже горевать никто не стал, сгинь он на поле боя. Ну, разве что, отец бы покачал сокрушенно головой, да мать бы всплакнула… И, возможно, Греза, хотя, и не факт.

Одним словом, поставить сейчас себя на место Кошмара Сумрак был не в состоянии. Как он не понимал поведение близнецов прежде, так и не понимал сейчас, после гибели одного из них. Этих самцов держала вместе некая почти мистическая неразрывная связь. Просто немыслимо…

Между воинами, пусть даже и приходящимися друг другу братьями, всегда витал дух конкуренции. Объединяясь против общего врага, они были способны действовать весьма слаженно, но в спокойной обстановке эти правила обычно не работали. Любые приятельские отношения являлись не более чем видимостью для сохранения необходимой дистанции. Любая дружба могла в какой-то момент окончиться поединком на смерть. Так было у большинства. Но Кошмар и Проклятье всегда оставались удивительным исключением. Они с самого рождения были неразлучны. Они привыкли делить все – пищу, кров, даже самок. А теперь их связь была жестоко разрублена, и на месте ее осталась кровоточащая рана, идущая словно к самому сердцу оставшегося в живых брата и причиняющая ему немыслимые страдания. Сумрак отчетливо наблюдал это… Но понять не мог.

И тем не менее решил попытаться.

Он приблизился и тихо присел на край ложа рядом с Кошмаром. Тот невольно отшатнулся, по-видимому, ожидая новых «реанимационных» мероприятий, но Сумрак остановил его, положив руку на плечо.

- Будь сильным, воин! – твердо произнес он. – Негоже впадать в уныние – это порочит добрую память о павшем.

- Уныние? Порочит? – прошептал Кошмар, поднимая на него влажно блестящие, святящиеся многочисленными кровоизлияниями глаза. – Ты не видел, как он погиб… Как недостойно и жалко… Черный Воин не примет его...

Младший самец горестно отвернулся и вновь замер, периодически странно вздрагивая всем телом – видимо, транквилизатор еще не до конца его отпустил.

- Не примет, – спокойно согласился Сумрак, убирая руку с его плеча и чуть наклоняясь к несчастному. – Но говорят, у таких, как вы, одна душа на двоих. Его часть теперь живет в тебе. Другая ушла к Белой Матушке в небесный чертог, дабы очиститься и возродиться. Вы были одним целым. Теперь ты – это целое. И ты должен жить за двоих. Совершить побед за двоих. Оставить детенышей за двоих. Чтобы мог бы гордиться ваш отец, и чтобы Проклятье быстрее заслужил прощение богов и воплотился в новом теле.