Большая планета. Дилогия (Большая планета. Плавучие театры)

Человечек яростно жестикулировал — жесты его были обращены, судя по всему, не к кому-либо конкретно, а ко всему миру в целом. «Поспешайте, поспешайте! — восклицал он задыхающимся голоском. — Жизнь истекает! Пока я тут сижу, свет покидает очи мои!»

К человечку подошел настоятель, почтительно наклонивший голову под точно рассчитанным углом: «Возможно, лорд Войвод пожелает освежиться, пока совершаются предварительные обряды?»

«К чертовой матери предварительные обряды! — завопил лорд Войвод. — Так или иначе, я не могу не заметить ничтожное число мудрецов, соблаговоливших почтить мое присутствие. Без таких скоропалительно организованных предварительных обрядов вполне можно обойтись. Перейдем к диссертации. И выберите здорового оракула, помоложе — реббира, бода или джуйярда».

Настоятель поклонился: «Мы постараемся удовлетворить ваши пожелания, Войвод». Настоятель повернулся, услышав какой-то звук: «Оракул прибыл».

Два префекта вошли в зал, поддерживая под локти черноволосого мужчину в длинной белой рубахе. Мужчина озирался по сторонам, как затравленный зверь.

Лорд Войвод презрительно взвыл: «И это жалкое существо будет мне советовать? Тьфу! Он дрожит от страха — на что он способен?»

«Не беспокойтесь, лорд Войвод, — с невозмутимой любезностью отозвался настоятель. — Устами оракула глаголет мудрость четырех».

Несчастного в белой рубахе подняли и посадили в кресло на возвышении — его так сильно трясло, что кресло задрожало вместе с ним.

Лорд Войвод наблюдал за происходящим, не скрывая отвращения: «Не будет преувеличением сказать, что мои советы пригодились бы ему больше, чем его советы — мне, даже несмотря на его учетверенную мудрость. Он ничего не соображает от ужаса. Опять же, драгоценные мгновения моей жизни растрачены впустую! Где я найду исцеление?»

Настоятель пожал плечами: «Мир велик. Возможно, где-то прорицают ясновидцы, способности которых превосходят прозорливость оракулов Миртопрестольного Родника. Лорд Войвод мог бы воспользоваться услугами такого всезнающего пророка и получить исчерпывающие ответы на свои вопросы».

Войвод фыркнул, но замолчал.

Появился Коромутин — торжественная и впечатляющая фигура в жестком церемониальном одеянии. Коромутин поднялся на возвышение, снял шприц с конической белой шапки и погрузил его иглу в шею оракула. Оракул напрягся — спина его выгнулась дугой, локти рук, схвативших ручки кресла, приподнялись, как крылья бабочки, подбородок выдвинулся вперед и вверх. Какое-то мгновение несчастный неподвижно сидел в таком положении, после чего обмяк в кресле, как мешок с мокрыми водорослями. Схватившись за голову руками, он принялся растирать лоб.

В зале воцарилась мертвая тишина. Оракул продолжал растирать лоб.

Его нога дернулась. Его опущенная голова тоже стала подергиваться — вверх и вниз. Из его рта стали доноситься звуки. Оракул поднял голову, дико озираясь. Его плечи трепетали, ступни судорожно постукивали по гладкому деревянному настилу, нос морщился и кривился то налево, то направо. Торопливый бессмысленный говор вырвался у него из груди, постепенно становясь все визгливее. Оракул закричал хриплым ревущим басом. Все его тело извивалось и тряслось — быстрее, еще быстрее. Он вибрировал так, как если бы под креслом был установлен быстро вращающийся коленчатый вал.

Клод Глистра не отрывал глаз от оракула: «Это мудрость?»

«Тихо!»

Мужчина в белой рубахе агонизировал — его лицевые мышцы натянулись, как веревки, глаза выпучились, как полусферические линзы.

Лорд Войвод наклонился вперед, улыбаясь и кивая. Повернувшись к настоятелю, почтительной позой выразившему готовность выслушать замечания клиента, он задал вопрос, который нельзя было расслышать из-за воплей и вздора, доносившихся с возвышения. Настоятель спокойно кивнул, выпрямился и заложил руки за спину, рассеянно покачиваясь на каблуках.

Оракул успокоился и замолчал. Он сидел неподвижно, с просветлевшим блаженным лицом — казалось, агония очистила его душу от всего обыденного и вульгарного, наполнив ее великим задумчивым покоем.

Теперь, в тишине, вежливые слова настоятеля, обращенные к Войводу, стали отчетливыми: «Его состояние уравновесилось. Задавайте вопросы — через пять минут он умрет».

Войвод напряженно вытянул шею: «Оракул, отвечай! Сколько мне осталось жить?»

Оракул устало улыбнулся: «Ты задаешь пустяковый вопрос, но я отвечу. Почему нет? Твоя поза, твои жесты, цвет твоего лица и некоторые другие соображения позволяют заключить, что тебя снедает внутренний язвенный недуг. Твое дыхание отдает вонью разложения. Думаю, что тебе осталось жить не больше года».

Лицо Войвода перекосилось, он прокричал настоятелю: «Уберите этого лжеца! Я заплатил рабами редкого качества, а он осмеливается врать мне в лицо...»

Настоятель успокаивающе поднял ладонь: «Паломничество к Миртопрестольному Роднику совершают не для того, чтобы услышать лесть или проглотить подслащенную пилюлю, Войвод. Ты слышишь истину — истину без прикрас».

Войвод повернулся к оракулу: «Как я мог бы продлить свою жизнь?»