Большая починка

Он еще раз пробежал глазами «Сообщение красного следопыта А. Помазанцева» и, помахав им, спросил:

— Как оно к вам попало? Прошу по старшинству.

Воронок встал.

— Давай, — сказал капитан Терехов.

— Сегодня, — сказал Воронок, — мы исключили из почетных пионеров дедушку Помазанцева, узника фашизма.

Капитан усмехнулся.

— Вон оно до чего дошло!

— Не насовсем, — поспешил утешить капитана Воронок, — всего на три месяца. За неправильное воспитание внука.

— Ну а потом? — спросил капитан.

— А потом вот это — «Сообщение А. Помазанцева». Он пришел и принес.

— Зачем? — спросил капитан Терехов.

Обидчивый Ваня один был в тени. Он давно хотел обратить на себя внимание капитана. Вот и предлог. Ответ на его вопрос. Но что он ответит? Ладно, сообразит, когда вызовут. И он, подняв руку, во все глаза стал смотреть на Терехова.

— Давай, — сказал капитан, поймав его взгляд.

Ваня встал. Капитан повторил вопрос: зачем красный следопыт А. Помазанцев принес свое сообщение в штаб зоны?

— А кто его знает, — сказал Ваня Родин и сел.

Капитан засмеялся.

— Ну, как же? Вы его за что критиковали? За потерю самостоятельности. Чем ему это грозило? Присвоением обидного, но справедливого прозвища «дедушкин внучек». Что он делает, чтобы избежать этого? Проявляет самостоятельность. Собирает сведения о родном крае. Какие — это разговор особый. Пока важно, что собирает. Сам придумал? Если сам — полбеды. А если не сам? — Усадив ребят, капитан встал — быстрый и легкий, несмотря на тучность. — Словом, так. Временное исключение дедушки Помазанцева из почетных пионеров отставить! С дедушки Помазанцева не спускать глаз! Инструкции на этот счет будут такие…

Занимательная арифметика

Пока капитан Терехов дает ребятам инструкции — о них мы в свое время узнаем, — поспешим в дом дедушки Помазанцева. Сейчас сюда подойдет Леша и сообщит дедушке весть о гибели его гостя. В штабе зоны, взволнованный предстоящим разговором с советом отряда, Леша хоть и встретил дедушку Помазанцева, но ничего не успел ему рассказать.

Вот он, Леша. А вот и дедушка, тревожно взирающий на запыхавшегося внука.

— Дедушка… ты знаешь… — Леша с трудом выталкивает слова. — Курт этот… Миллер… Он утонул, дедушка!

Дедушка Помазанцев кидается к Леше. Ну, конечно, потрясен и хочет знать подробности. Сейчас… Сейчас Леша все расскажет… И про Снежку… И про черный пластырь на левом ухе… Вот только переведет дыхание…

Леша поднимает на дедушку скорбные глаза и самому себе не верит. Лицо у дедушки сияет злой радостью:

— Утонул? Вот и хорошо… Вот и ладно…

— Дедушка, — ужасается Леша, — что ты такое говоришь?

— А что ж, — спохватывается дедушка Помазанцев, — все там будем… вот и он… — Дедушка гладит Лешу, не в силах унять дрожь в руке.

Леша не понимает: то ли огорчен дедушка смертью Курта Миллера, то ли рад ей? А если рад, то почему? Ведь Курт, хотя и немец, тоже был пленником у фашистов. Сидел с дедушкой в одном концлагере.

…Встреча двух друзей по несчастью — дедушки Помазанцева и Курта Миллера — была трогательной, но не совсем искренней, даже натянутой. Так встречаются люди, которые знают друг о друге нечто нехорошее, чего другим знать не следует. Миллер про дедушку Помазанцева знал, что тот, заискивая перед немцами, валял перед ними дурака, а дедушка Помазанцев про Миллера — что тот с той же целью выслуживался перед охранниками как фотограф. Для этого Миллеру в положенные часы выдавался «блиц» — фотоаппарат со вспышкой. «Блицкриг», зло шутили заключенные, таинственными путями узнававшие о военных неудачах гитлеровской армии, а самые смелые, правда с оглядкой, переиначивали «криг» на «крах», и выходило «блицкрах».

— О, Чуде́нок, Чуде́нок, — залопотал немец, увидев дедушку Помазанцева. Ему пришлось сложиться чуть не вдвое, чтобы обнять старого знакомого. — Чуде́нок, — повторил он, не разжимая объятий и не спуская глаз с мальчика, словно приглашая его разделить с ним радость свидания. — Чуде́нок… Так мы звали твой фатер…

— Дедушку, — поправил Леша.

— О, гросс фатер! — сияя улыбкой, воскликнул немец. — А я есть Миллер… Курт Миллер… А он есть… — немец похлопал дедушку по спине. — Он есть…

— Андрей Иванович Помазанцев! — поспешно и, как показалось Леше, сердито перебил дедушка гостя. Может быть, боялся, что немец снова назовет его Чуде́нком? Леша заметил, что дедушка всякий раз морщился, когда гость называл его этим именем.

— О, да, — подхватил Миллер, — геноссе Помазанцев. У меня для геноссе Помазанцев есть подарок… — Немец ощупал желтую кофту, порылся в огромных, как мешки, карманах и протянул дедушке Помазанцеву пачку фотографий. — То есть лагерное фото, — сказал он.

Леша с улыбкой потянулся посмотреть. Но дедушка Помазанцев посмотрел первым и вдруг сделался белым-белым, отчего черная борода его стала еще черней. Сердито осадил внука и вышел из комнаты. Леша никогда не видел его таким злым и растерянным. А немец сидел и улыбался, ничуть не удивившись тому, что случилось. Как будто даже ожидал этого.