Большая починка

— Каким? — Горин удивился моему порыву. — Отечественной войны, а что?

Но я уже овладел собой.

— Нет, ничего… — сказал я, — так, интересно.

— Да, наградили, — продолжал Горин, — и должны были вручить. Но, я не видел. Без меня уже…

Горин встал и потянул внука. Они простились и ушли. А я вынул из стола орден, найденный в штабном сейфе вместе с порошком соли, и долго смотрел на него.

Где ты, Лариса?

АДРЕС ДЕДУШКИ СЛЫШИКА

Придет время, и у каждого мальчика, у каждой девочки будет по два дедушки. А сейчас, к сожалению, у многих нет ни одного. Потому что была война и отняла будущих дедушек у миллионов мальчиков и девочек, родившихся после войны.

У маленькой Маши тоже не было ни одного дедушки. Бабушки были, целых две, а дедушек, увы, ни одного.

Маша, как все, росла любопытной и часто спрашивала: «Это что?», «Это кто?».

Мама, папа, обе бабушки наперебой отвечали: это вот что…

Раз Маша гуляла с мамой и увидела двух старичков: одного с лысиной, как тарелка, в очках, другого без лысины и без очков, но седого. Старички сидели на скамеечке под деревом и читали газеты. Светило солнце, и тени от листьев играли на газетах, как рыбки.

— Кто это? — спросила Маша.

— Дедушки, — ответила мама.

— Можно, я с ними поиграю? — спросила Маша.

— Дедушки заняты, — смутилась мама.

Но дедушки услышали:

— Нет, нет, нет, мы вполне свободны. — И приняли Машу в свою компанию.

— Вы Чьи? — спросила Маша.

— Мы-то? — Дедушки переглянулись и задумались. Потом, как по команде, строго посмотрели на сидящую на другой скамеечке надутую девочку и ответили: — A-а, теперь, пожалуй что и ничьи…

Маша обрадовалась: «Ничьи»… А она-то, она все думала, почему у нее нет дедушки? А оно вон что, дедушки, оказывается, все — ничьи, общие.

Маша тут же была наказана за свою ошибку. Надутая девочка подскочила к ней и спихнула на землю с коленей седого дедушки.

— Это мой дедушка! — крикнула она.

— Нет, мой, — уцепилась Маша за седого.

— Мой, мой, мой, — заревела надутая, и Маша уступила, она терпеть не могла плакс. Если надутой нравится этот дедушка, пусть берет, она возьмет себе другого, с круглой, как тарелка, лысиной.

И Маша перебралась на колени к другому дедушке.

Но надутая и тут не оставила Машу в покое. Налетела, как воробьиха, и стала стаскивать:

— Уходи… Это мой дедушка!

Маша до того удивилась, что даже сопротивляться не стала. Слезла с колен, заплакала и побежала жаловаться маме. Пусть мама поругает надутую за то, что она такая жадная. Мало ей одного дедушки…

Но мама надутую ругать не стала. Мама сказала, что оба дедушки ее и что вообще ничьих дедушек на свете почти не бывает.

— А где же тогда мои? — спросила Маша.

И тут впервые узнала горькую правду: оба Машины дедушки не вернулись с войны: один — мамин — погиб, а другой — папин — пропал без вести.

— Потерялся? — спросила Маша.

— Безвозвратно, — вздохнула мама. Маша удивилась: разве можно потеряться безвозвратно? Потерянное всегда находится. Как, например, ее мяч. Потерялся, а потом через год нашелся. Похудел, правда, и перестал подпрыгивать, но это, наверное, от разлуки. Она тоже худеет, когда долго не видит маму, и перестает подпрыгивать.

— Не бойся, — сказала Маша маме, — если потерялся, найдется.

Сравнение потерявшегося мяча с дедушкой почему-то развеселило маму. А не все ли равно? Для Маши в окружающем ее мире все было живым, вещи тоже. Они, как и люди, могли потеряться и снова найтись. Найдется и дедушка. Маша твердо верила в это, хотя порой и на нее находили сомнения.

Чего-чего только не было у девочки… Разве что дедушки. И от этого жизнь казалась Маше не очень хорошей. Раз Маша задумалась, почему ей живется хорошо? Потому, сказала одна из бабушек, что твой дедушка отдал за это жизнь. Как страшно: для того, чтобы одним хорошо жилось, другие должны были навсегда остаться на войне. Маше не хотелось такой жертвы. Лучше бы она не родилась, а дедушки вернулись.

Раз Маша с мамой пошли на вокзал встречать дежурную бабушку. Они по очереди «несли вахту при внучке»: уезжала одна, приезжала другая.

Вокзал шумел, как раковина, когда ее приложишь к уху. И все кричали, как в лесу, когда заблудишься: кто-то кого-то звал, кто-то кому-то отзывался… А громче всех кричал «скворечник» под потолком.

— Граждане, — кричал он в круглую птичью дырочку, — объявляется посадка…

И граждане, схватив чемоданы, срывались с места.

Мама посадила Машу на деревянный диван и пошла узнавать, когда придет поезд с бабушкой.

Рядом сидел какой-то пассажир и шевелил усами: что-то ел. Маша, не глядя, могла сказать что: курицу. Маше не часто приходилось ездить, но сколько ни ездила, столько видела, все едущие питаются курятиной.

Раз мама пришла с базара. Маша посмотрела в сумку и стала укладывать чемодан. Мама удивилась.

— Маша, что ты делаешь?

— Собираюсь.

— Куда?

— Ехать.

Мама еще больше удивилась. Она действительно собиралась сделать дочке сюрприз, свозить ее за город. Но откуда Маша об этом узнала?

Оказывается, от курицы, которую мама на базаре купила. Надо же сообразить! А чего тут соображать? Маша и без соображения знала, курица — к дороге.