Большая семья

— Антон мог бы сыграть богатыря в какой-нибудь сказке. Он, конечно, талантливый, его только надо подучить, — ответила Вера.

— Он способный, — сказала Нина Семеновна, опуская голову, чтобы спрятать порозовевшие щеки. — Только высок. Правда, рост его скрадывают широкие плечи и вообще… вся фигура, но все же высок!..

В воскресенье к строительству клуба, замыкавшего вход в парк со стороны площади, собралась молодежь. Туманов, приехав в Зеленую Балку в субботу, остался на воскресник. Вера, руководившая работой, поставила его вместе с Арсеем и Денисом месить глину. Он с трудом подтянул узкие галифе выше колен и, увязая в глине, ходил по кругу за Арсеем.

— Я теперь частенько вот так в селах работаю, — говорил Туманов. — Ничего — управляюсь. А раньше побаивался…

Денис налил в замес воду из кадушки.

— А другие работники райкома как? — спросил он.

— И другие так же, — ответил Туманов. — Из трех командировочных дней — один день заняты физической работой вместе с сельскими комсомольцами.

— И как ребята себя чувствуют?

— Превосходно! Работают за милую душу. И молодежь их больше уважает.

— Я вижу, — заметил Арсей, — урок, который нам преподали девчата в тот раз на огородах, не пропал даром!

— С того и началось, — улыбнулся Туманов. — Тогда я понял, что комсомольский работник должен войти в жизнь молодежи.

К комсомольцам присоединились колхозники. Пришла Евдокия Быланина, потом явились Ульяна, Марья Акимовна, Анна Сергеевна. Не усидела дома и Настя Огаркова. Она стала рядом с Евдокией и не отставала от нее. Украдкой поглядывая на Настю, звеньевая про себя радовалась, как радуется художник, создавший достойное произведение.

Вера работала рядом с учительницей. Нину Семеновну не приглашали на воскресник. Она пришла сама, подавив обиду. Глину подносил Антон. Он таскал ее огромными комьями, и Нина Семеновна восторгалась его силой. В кармане ее лежала записка, которую Нина Семеновна решила передать Антону в удобный момент. В записке она упрекала Антона в том, что он забыл о ней, и приглашала вечером на берег речки.

Арсей был молчалив и подавлен. Он работал быстро и ловко, но делал все без прежнего удовольствия. Неделя прошла с тех пор, как райком объявил ему выговор, а он все еще не пришел в себя. Много раз он вспоминал со всеми подробностями все, что произошло, и в душе поднималась обида. За что он так сурово наказан? За то, что оскорбил человека, который советским судом признан виновным и осужден на два года?

Первым, кому Арсей рассказал о решении райкома партии, был Недочет. Старик слушал его, хмурясь и покусывая ус. Беду, которая стряслась с Арсеем, он переживал как свое собственное несчастье.

— И вот, понимаешь, Иван Иваныч, — жаловался Арсей, — на всю жизнь запятнал я себя. На всю жизнь!

— Ничего, — успокаивал его Недочет. — Пройдет время, поработаешь хорошо, докажешь, и снимут с тебя наказание.

— Что ж, по-твоему, — возразил Арсей, — я теперь должен работать не ради дела, а ради того, чтобы выговор отработать?

— Нет, — уверенно сказал Недочет, — ты работай ради дела, а заодно и ради того, чтобы доказать, что ты человек и коммунист честный и добросовестный.

Недочет ко всему применял свой собственный жизненный опыт. Он не один раз ошибался и был уверен, что не ошибается тот, кто ничего не делает. Да и что это за жизнь, которая стелется гладко, как ледяная дорожка, по которой беззаботно несутся на ледянках дети? Но все же, рассуждая так, он очень переживал неудачу Арсея.

— Не кручинься, Арсей Васильич, — говорил Недочет. — Твое — это и наше. Вместе будем делить и горе в радости… И вместе будем работать, чтобы оправдать тебя перед партией.

Теперь, вспоминая об этом разговоре, Арсей завидовал силе духа старика и сознавал собственную слабость. Он старался заглушить в себе тяжелые мысли, перебороть острое чувство обиды, но это ему не удавалось.

В полдень Недочет привел двух колхозников. Он отыскал Арсея, который работал на подноске глины.

— Явились наши черепишники, — сказал он. — Настоящие мастера-кустари!

Колхозники привезли с собой пресс-форму, и теперь можно было начинать строительство черепичного завода. Решено было строить его под горкой, на окраине села, и колхозники, получив необходимые указания, отправились туда.

— Посмотри, Арсей Васильич, — сказал Недочет, показывая на Веру Обухову. — Видишь, как раскраснелась? Того и гляди перегорит.

— Хорошо работает, — не поняв, ответил Арсей, любуясь Верой. — Молодчина!

— Это правда — молодчина, — согласился Недочет. — А все ж таки… Больна, чай… Отсоветовать бы, уговорить, чтобы ушла, чтобы отдохнула. Может, дело какое придумаешь, чтобы услать ее отсюда? Хоть на время…

Недочет не успел докончить фразу. Поднимая ком глины, Вера вдруг покачнулась. Нина Семеновна поддержала ее. Арсей взбежал на подмостки, подхватил Веру на руки и отнес в дом. Она была без сознания.

13

Вера слегла. Матвей Сидорович привез участкового врача. Врач внимательно осмотрел больную и ничего не сказал ни ей, ни находившейся в комнате Анне Сергеевне. На крыльце он взял под руку Арсея и прошелся с ним по улице.