Большая семья

— Фашисты сами, — сказал Потапов, — сдаются англичанам и американцам без боя. Расчет простой: сохранить германскую армию, передав ее в руки союзников.

— Это что ж получается? Вроде как бы немцы и наши союзники заодно действуют?

— Это уж как хочешь, так и понимай, Иван Иваныч! — вмешался Арсей. — Факт остается фактом: мы уничтожаем немецкую армию, а англичане и американцы спасают ее.

— Удивительное дело! — воскликнул пораженный Недочет.

— Ничего удивительного, — продолжал Арсей. — Не любовь, а нужда заставляет англичан и американцев быть нашими союзниками. Крайняя необходимость — боязнь потерять собственные шкуры.

— Не очень ли строго ты их судишь, товарищ Быланин? — спросил Потапов, скрывая в углах губ улыбку.

— Ничуть. Я просто не верю Черчиллю. Крайняя нужда заставила их стать нашими союзниками. А что касается их отношений с немцами… Теперь наши союзники охотно принимают немцев, а потом будут снова натравливать их на Россию.

— Не будем забегать вперед, — остановил Арсея секретарь райкома партии. — Иван Иваныч, дай-ка, дорогой, еще щепотку…

Недочет передал Потапову табакерку.

— А скажи, Сергей Ильич, — спросил он, — почему так вышло с немцами? Вот я помню — и было это не так уж давно: стачки разные, забастовки, народные демонстрации — все это там было в большом ходу. И вдруг на́ тебе — вся Германия влезла в солдатский сапог. Почему так вышло?

Секретарь райкома, прежде чем ответить, подумал, потом повернулся вполоборота, внимательно всматриваясь в старика.

— Видишь ли, — сказал он, — в свое время в немецком народе было широко развито революционное движение. Германские коммунисты возглавляли его. Но в Германии было немало и врагов народа. Это прежде всего капиталисты и помещики, банкиры и торговцы, прусские офицеры и генералы. Они опирались на социал-демократов. Именно вожди социал-демократии проложили фашистам путь к власти. Это было подлое предательство. Гитлеровцы жестоко расправились с революционерами. Они уничтожали их, сажали в тюрьмы, концентрационные лагери. Вслед за тем гитлеровцы принялись обрабатывать немецкий народ и скоро сумели основательно одурманить его.

Машина миновала поле. Теперь дорога пролегала в редких кустах.

За кустами в две стены стояли могучие дубы. Начался лес.

— Мне вспоминается одна книга, забыл название, — продолжал Потапов. — В ней рассказывается, как ребенок попадает в логово волчицы и как он, воспитываясь среди зверей, усваивает их привычки. Грубо говоря, то же самое произошло с германским народом. Он против своей воли попал в руки зверей-фашистов. Они вытравили человеческие качества у немецкой молодежи. Они начиняли головы немцев бреднями о расовом превосходстве — о том, что немцу богом суждено управлять всеми народами.

— Грешный человек, — хмуро сказал Недочет, — признаюсь, у меня не дрогнула бы рука свернуть шею такому богу, который поставил бы фашистов управлять миром.

— Вот мы говорим — немцы, — снова вмешался в разговор Арсей. — А ведь те же американцы и англичане в этом отношении не далеко ушли от немцев. Возьмите, например, Америку. Разве негра там считают за человека? В этой стране любой белый может безнаказанно убить негра. Или возьмем Англию. Кому не известно, что в Индии, в Африке или в других английских колониях англичане хуже, чем со скотом, расправляются с местным населением? Почему? Потому, что считают туземные племена неполноценными. А кому не известно, что в Англии широко распространена теория превосходства англичан над всеми людьми в мире? А как английские капиталисты относятся к славянам? Разве это не является показательным? Чем это, по существу, отличает их от гитлеровцев?

— Так в чем же дело? — рассердился Недочет. — Где ж тут корень, скажите вы мне, пожалуйста?

— Корень в капитализме, Иван Иваныч, — сказал Потапов. — Капитализм — вот главная причина расового антагонизма. Потому что капиталисты все одинаковы: и немецкие, и английские, и американские. И там, где правят народом капиталисты, там нет и никогда не может быть равенства между людьми. Только в нашей стране, Иван Иваныч, в стране социализма, существует подлинное всестороннее равенство между народами, независимо от языка, уровня культуры и цвета кожи.

— Да-а… — задумчиво произнес Недочет, держа в руках раскрытую табакерку. — Много, я вижу, еще несправедливости на белом свете. Много… И, должно быть, не скоро наступит настоящий мир между людьми…

Арсей давно уже внимательно смотрел по сторонам. На коленях у него лежал развернутый план лесного участка, полученный в райземотделе.

Автомобиль выполз из неглубокой яружки, бойко побежал по ровной дороге в густом лесу.

— Кажется, здесь, — сказал Арсей, показывая на план.

Все вышли из машины и пошли осматривать делянку. Лес здесь был ровный: высокие дубы один к одному. На земле лежал слой желтых листьев, валялись высохшие жолуди. Было тихо и сумрачно, будто весна забыла заглянуть в этот укромный угол.

— Хорош лес, ничего не скажешь! — воскликнул Потапов, любуясь деревьями. — Только хватит ли?

— Трудно сказать, — уклончиво сказал Арсей.