Большая семья

— Как дубки из лесу переправить? — напомнил Терентий.

— Да, да, — согласился Недочет. — Вот какой вопрос, кошки дери его: на чем дубки возить? Лошадей пока что нету. В районе машины просить — долгое дело. Да и есть ли они там сейчас, машины?

Кузнец сидел на пеньке и, пыхтя самокруткой, устало смотрел в землю.

— Это не бог весть какая штука, — сказал он, не поднимая головы. — Связать дубки по десятку и спустить в речку — сами доплывут.

— Верно, верно! — обрадовался Недочет. — А тут, у села, мы их, дубки-то, цап-царап — и на берег!

— Тут их поймать ничего не стоит, — сказал Терентий. — Сами в сваях моста застрянут…

Недочет хлопнул себя по коленям ладонями.

— Все ясно, друзья! — Он дотронулся до плеча Толкунова. — Ты, Терентий Данилыч, отберешь молодцов, какие понравятся, и завтра чуть свет — айда в лес! Рубите дубки, очищайте от сучьев, вяжите и сплавляйте на воду. — Он обернулся к Шорину. — А тебя, Петр Степаныч, прошу поискать жесть для крыши и другое, что нужно, — по твоей железной части. А я ребяток настрополю ямы под стояны копать…

Так работал Недочет, пока Арсей Быланин был в районе. Старик как бы помолодел на несколько лет и все делал старательно и добросовестно. Он не жалел своих сил ради людей, которые были для него родными, и ради колхоза, который заменил ему родной дом.

12

Плавно покачиваясь, трофейный «опель-капитан» мчится по неровному грейдеру. За ним тянется хвост серой пыли. Секретарь райкома партии Потапов сидит рядом с шофером — молодым безусым пареньком в военной гимнастерке. На груди шофера блестят медали. На заднем сиденье дремлют Михаил Туманов и Арсей Быланин.

Едут молча. Должно быть, все уже переговорено за длинную дорогу, которая связывает Зеленую Балку с районным центром. По сторонам тянутся бесконечные поля, заросшие бурьяном. Мимо лениво проходят телеграфные столбы с обвисшими проводами. Провода звенят, но гул мотора да свист ветра заглушают все звуки. На обочинах дороги — обожженные остовы автомобилей, металлические глыбы взорванной брони, — следы бесславного бегства гитлеровских оккупантов.

Изредка попадаются встречные грузовые машины, нагруженные пустыми бочками и ящиками. Это грузовики Потребсоюза: они спешат за товарами в районный центр.

Машина сворачивает на проселочную дорогу, наискось разрезающую ровное озимое поле.

— Никак ваши зеленя? — говорит Потапов, показывая перед собой. — Ну да… Ваши поля начинаются… — Некоторое время он всматривается в гладь поля, кладет на плечо шофера ладонь. — А ну-ка, Ванюша, притормози.

Пассажиры выходят из машины и, разминая ноги, идут по полю.

— Сеяли по стерне… Пахали мелко… Много огрехов… — Потапов хмурит густые светлые брови. — Но урожай может быть! Будет урожай. Только потягаться с природой придется — сам в руки не дастся.

Серые с желтоватым отливом массивы тянутся далеко за горизонт. Пшеница взошла почти вся, но неровная и тощая, не везде покрывает землю — поздние посевы. Из-под кочек буйно пробивается густой ярко-зеленый осот, тянется навстречу теплому весеннему солнцу.

— Урожай будет! — повторяет Потапов, обращаясь к Арсею. — Но поработать определенно придется. Прежде всего сорняк убрать, затем подкормить как следует, пробороновать…

Они останавливаются посреди загона. Потапов приседает на корточки, выкапывает куст пшеницы, вытряхивает из корней землю.

— Много дел впереди, — словно отвечая своим мыслям, произносит Арсей, — а возможностей мало.

— И возможности есть, товарищ Быланин. — Секретарь райкома строго смотрит на председателя колхоза. — Возможности в народе, товарищ Быланин, в людях…

Они медленно возвращаются к машине.

— Все, что в наших силах, мы сделаем, Сергей Ильич, — оправдывается Арсей.

— Что значит «что в наших силах»? — перебивает Потапов. — К чему эта оговорка? Разве мы с тобой говорили так, когда шли на немца? Все в наших силах, товарищ Быланин!

Арсей краснеет, как школьник, не выучивший урока.

— Хорошо, — соглашается он. — Я хотел только сказать… Надеяться нам все-таки больше придется на яровые.

— Это верно. Яровые должны будут выручить колхоз. Но и озимые так оставить нельзя.

С минуту они молчат, думая об одном и том же.

— Надежда — штука хорошая, — говорит Потапов. — Но чтобы надежда оправдалась, надо посеять яровые. И не просто посеять, а посеять хорошо. Ночью говорил по телефону с обкомом. Несколько тракторов дадут нам. Из тех, что пришли с востока… Парочку, как уже обещал, дам Зеленой Балке.

— Вы обещали три.

— Я обещал два-три, если уж быть точным. Но теперь говорю определенно — два. Больше не могу. Обойдетесь. Лошади подоспеют…

— Нам бы с овсом и ячменем управиться, — говорит Арсей. — С овсом и ячменем. Но боюсь, что не осилим.

— Не осилите — без овса и ячменя останетесь.

— Как же в хозяйстве без овса и ячменя? Никак нельзя.

— Ну, если нельзя — значит, посеете.

Услышав голоса, шофер просыпается, заводит мотор. Они занимают свои места, и «опель», вздрогнув всем корпусом, трогается.