Большая семья

— Ты, говоришь, четыре дня и четыре ночи работал без отдыха? Хвала тебе! Спасибо! Но это разве давало тебе право спать на тракторе, а руль передать в ненадежные руки? А?.. Что ж ты молчишь, Антон?.. Или я, может, неправильно говорю?.. То, что Настя уснула за рулем, не ее, а твоя вина, Ты не имел права сажать ее туда. Понял?.. — Он посмотрел на серьезные лица комсомольцев и смягчился. — Я почему об этом говорю, товарищи комсомольцы? Я об этом говорю потому, что дело-то серьезное решаем: человека в нашу коммунистическую партию принимаем. В ней должны быть самые лучшие люди. Тебя, Антоша, я считаю надежным и достойным. Но предупреждаю: плохие люди не родятся. Они получаются, когда человек с себя узду снимает. Нынче на тракторе уснул, завтра трактор под откос свалил, послезавтра еще что-нибудь натворил.

— Иван Иваныч!.. — взмолился Антон. — Что уж я в самом деле такой!..

— Не такой, — сказал Недочет, — а можешь стать таким, ежели не возьмешь себя в руки. Но я верю в тебя, Антон, верю, что ты исправишься. И потому ничего не имею против, чтобы тебя приняли в нашу коммунистическую партию.

Недочет сел на свое место и сложил руки на коленях.

— Против никто не высказался, — сказала Вера, вставая. — Замечание товарища Недочета Антон должен учесть. Это совершенно справедливое замечание. Может, ты что скажешь, Антон?

— Нет, — сказал Антон хмуро. — Я согласен с критикой.

Вера подождала минутку и сказала:

— Итак, голосую: кто за то, чтобы дать Антону Рубибею рекомендацию в кандидаты партии, прошу поднять руки.

Все подняли руки. Недочет колебался, можно ли ему голосовать на этом собрании, и тоже поднял свою жесткую ладонь.

— Единогласно! — сказала Вера. — Комсомольская организация единогласно рекомендует тебя, товарищ Рубибей, в кандидаты партии.

Все встали с мест, разом зашумели.

— Стойте! — крикнул Недочет. — У меня есть вопрос.

Комсомольцы повернулись к нему.

— У меня такой вопрос, — продолжал Недочет. — Вот дома строим. А чем крыть? Опять соломой и камышом? Чтобы, не дай бог, свечкой горели?.. А не лучше ли нам черепичный завод построить? Глина у нас есть, мастеров найдем. Что мы, хуже других, что ли? Как вы думаете?

Все молчали.

— Это, Иван Иваныч, правильный, но сложный вопрос, — сказал Арсей. — Без подготовки его решать нельзя. Давай сначала с тобой вместе обсудим, взвесим, подсчитаем, а потом уж и вынесем на собрание.

— Согласен, — сказал Недочет, довольный тем, что председатель колхоза признал его вопрос правильным. — Согласен, Арсей Васильич. Давай подготовим. Только чтоб не задерживать: дело не ждет…

На крыльце Недочет обнял Антона и с беспокойством спросил:

— А ты, Антоша, случаем, не обижаешься на мою критику?

— Не-ет, — с плохо скрытой обидой ответил Рубибей. — Не обижаюсь.

— То-то! На критику грех обижаться. Партия учит нас уважать критику. А ты теперь, можно сказать, почти партийный, понял?..

22

В начале мая награжденные партизаны были приглашены в Москву.

Потапов и Туманов приехали на станцию за несколько минут до прибытия поезда.

Партизаны Зеленой Балки были уже в сборе. Секретарь райкома подошел к Арсею.

— Кого вместо себя оставил? — спросил он после обмена приветствиями.

— Шорина Петра Степаныча, — ответил Арсей. — Члена правления колхоза.

— Шорина?.. Это кто ж такой? Постой, постой… Кузнец?

— Кузнец.

— Помню. Малоразговорчивый, хмурый…

— И очень старательный, — добавил Арсей. — А главное — люди его уважают.

Потапов посмотрел вокруг.

— А где Недочет?

Арсей показал в полутемный угол. Потапов увидел там Недочета. Старик дремал, сидя на табуретке за жестяным баком с водой.

— Пускай отдохнет, — сказал Потапов, улыбнувшись. — А Ульяна где?.. Ага, вижу… Что-то она похудела. И вид какой-то грустный. Как ее дела, между прочим?

Арсей насторожился.

— Какие дела?

— С мужем она не живет, что ли, с Куторгой?

«Уже знает, — подумал Арсей. — Не иначе Куторга что-нибудь накляузничал».

— Кажется, ушла от него, — сказал Арсей. — Но в точности не знаю. Не интересуюсь такими делами.

Потапов сощурил глаза.

— Напрасно, — сказал он твердо.

— Что напрасно? — не понял Арсей.

— Напрасно не интересуешься такими делами.

Потапов хотел сказать еще что-то, но к ним подошли Денис и Антон. Трактористы поздравили Потапова с награждением, он их тоже. Потом они заговорили о севе, о работе тракторной бригады, о строительстве колхозных домов и общественных построек.

Издалека донесся приглушенный свисток паровоза. В зале ожидания поднялась суматоха. Пассажиры, толкаясь и переругиваясь, высыпали на перрон.

— Письмо, конечно, везете? — спросил Арсея Потапов.

— Да, Сергей Ильич.

— У кого оно?

— У Недочета. Не знаем вот, куда сдаются такие письма?

— Приедем — узнаем, — сказал Потапов. — Смотрите только, как бы чего не случилось, — потеряете.

— Ну, на Недочета можно положиться — скорее потеряет свою голову, чем это письмо.

Поезд, громыхая и фыркая, подошел к станции.

Пробираясь через тамбур, Арсей видел впереди себя Ульяну, а за ней — Недочета. Денис и Антон сели в соседний вагон.

Недочет, зажатый в проходе, обернулся и поймал взгляд Арсея.