Большая семья

С плотниками Денис проводил беседы, читал им статьи из газет и журналов, рассказывал о боевых подвигах комсомольцев на фронтах Отечественной войны и в тылу — на заводах и в колхозах. Рассказывал он о работе советских людей на восстановлении разрушенного немцами хозяйства. Ребята живо интересовались всем, что делалось на свете. Им хотелось знать, что делается теперь, после войны, в Сталинграде и Севастополе, как восстанавливают свои колхозы Украина и Белоруссия, что слышно о тракторной бригаде Паши Ангелиной и каковы успехи молодых нефтяников Баку. Часто неожиданными и сложными вопросами они ставили Дениса в затруднительное положение.

Он был доволен: такие беседы приближали его к молодым строителям, позволяя узнавать их настроение. Ребята не хотели отставать от строителей Сталинграда и Севастополя, от колхозников в других областях Советского Союза. Они работали хорошо. Многие молодые плотники Зеленой Балки подали заявления о приеме их в ряды комсомола.

Обычно Денис уходил из лесу в хорошем расположении духа. Он не переоценивал своих трудов, но видел и знал, что приносит людям пользу. Но на этот раз он хмурился, возвращаясь из райкомовской бригады. Беседа о молодых шахтерах Донбасса прошла хорошо. Ребята с интересом расспрашивали его о «всесоюзной кочегарке», об успехах ее восстановления. В конце беседы взял слово молодой румяный плотник.

— Это все хорошо, — сказал он. — А вот как быть, если табачку совсем нету? Уже неделю, считай, ребята дубовые листья смолят. Как с этим быть?

Высокий парень со впалыми щеками поднял на Дениса усталые глаза.

— А еда какая? Один хлеб, да и того не вволю. А работа видишь какая — дубы ворочаем!..

— Насчет еды ты зря, Семен, — вмешался техник Костюченко. — Это дело известное. И не так уж плохо, в самом деле… Нынче молоко появилось.

— Правильно! — поддержали техника ребята.

— О еде нечего толковать!..

— Что имеют, то дают!..

— Мы комсомольцы и должны понимать положение!..

Костюченко переждал, пока голоса умолкли, и продолжал:

— Насчет еды — ясно. Не об этом разговор. Вот без табаку худо получается. Мы же рабочие люди. А для рабочего человека табачок — большая помощь. Уходишься — закуришь, и опять, глядишь, силы появились. И дело пойдет. А теперь вот нету табаку, весь вышел. Недочет ваш наотрез отказал. «Что у меня, — говорит, — табачная фабрика?..»

Денис обещал что-нибудь предпринять, хотя решительно не знал, как помочь делу. Однако не это расстроило его. Плотники поддержали Костюченко, когда он возразил высокому парню, но ведь им действительно приходилось не легко. Денис знал, что хлебный паек, который выдавало правление колхоза, был мал. А кроме хлеба правление почти ничего не отпускало.

Не сытно жилось и в тракторной бригаде. Но на тракторе, как считал Денис, работать было легче. К тому же прицепщицы Зина и Надя оказались на редкость изобретательными поварихами. Денис был уверен, что его бригада находится в лучшем положении. А вот на других участках было куда трудней.

Между деревьями мелькнул просвет. Денис сделал еще несколько шагов и вышел на опушку леса. Перед ним бескрайным разливом переливалась яровая пшеница. Легкий ветерок гнал по ней мелкие частые волны. А ведь совсем недавно вместе с Антоном водил Денис по этой земле тракторы… Денис вошел в пшеницу. Крупными колосьями она ласкалась к нему.

— Хлеб! Вот он, наш хлеб! — прошептал Денис. — Вот оно, наше богатство!.. — Денис ловил руками упругие колосья, — Красавица!.. Наша красавица!.. — говорил он, не находя других слов, чтобы выразить охватившее его волнение. — Скоро ли ты поспеешь? Скоро ли выручишь нас?..

И пшеница, словно отвечая на ласку, бежала к его ногам зыбкими волнами. Тонкие усики колосьев зелеными иглами сверкали на солнце. Денис нагнулся, подставил колосьям лицо. Они щекотали ему щеки, лоб, уши, цеплялись за волосы. Он крутил головой и бормотал что-то радостное, охваченный этой волнующей лаской. Так играет человек с ребенком, отдавая свою голову в его мягкие ручки.

В стороне послышался знакомый голос. Денис разогнулся и увидел на опушке леса Куторгу. Счетовод махал ему рукой.

Денис выбрался из пшеницы. Куторга подошел к нему.

— Здорово был, товарищ секретарь комсомола! — сказал он. — Хлебушком любуешься? — Куторга развел руками. — Раздолье!.. Чистое, как стеклышко! Теперь будет расти, помощи не потребует. Аж до самой уборки.

Денису не хотелось поддерживать разговор. Припадая на правую ногу, он пошел по тропинке между лесом и пшеницей. Куторга поплелся за ним. Они дошли до дороги, за которой черной пашней расстилался паровой клин.

— Дело у меня к тебе, Денис Андреич. — Куторга в первый раз назвал Дениса по отчеству. — Давно хотел свидеться, да все не получалось… — Он откашлялся, надвинул картуз на лоб, точно стыдился того, что хотел сказать. — Ты как главный в комсомоле, а комсомол в нашем колхозе заместителем партии является…

— Раньше, помнится, ты был другого мнения о комсомоле, — заметил Денис. — Кажется, ты нас называл «артелью молокососов»?