Большая стрелка

– У тебя одна встреча на носу. С костлявой. И тебе лучше попытаться ее избежать. Так что звони, псина. – Влад протянул телефон.

Политик взял трубку, но никак не мог попасть пальцами по кнопкам. Помогать ему никто не спешил. Только Гурьянов посоветовал:

– Не вздумай хитрить. Какие-нибудь кодовые фразы, выражения. Боком выйдет.

– Да что вы, что вы! Я честно. – Наконец Политик дозвонился: – Володя. Завтра у тебя выходной. У меня кое-какие обстоятельства… Что?.. Нет! Никаких проблем. Все! – Он протянул Владу трубку, преданно глядя: мол, я все сделал, как просили.

Влад сжал кулак. Политик зажмурился. Но бывший оперативник овладел собой и опустил руку.

* * *

Армен сидел, положив руки на руль, слушал приемник. По «Русскому радио» надрывалась сдавленно и неэстетично новая всенародно любимая певица.

– Закурить не найдется? – оторвавшись от беседки и подойдя к «девятке», спросил двухметровый жгучий брюнет с удлиненным, породистым лицом.

– Найдется. – Армен потянулся к бардачку за сигаретами, а когда разогнулся, в лоб ему уперся ствол.

– Выходи. И не трепыхайся, птенец, – прикрикнул брюнет.

Армен скосил глаза. Еще двое бойцов держали его на мушке.

– Вы чего, мужики, рамсы попутали? – спросил Армен, вылезая из машины и кладя руки на затылок.

– Мужики лопатами работают, поц. – Брюнет ударил его в солнечное сплетение.

Пока Армен кашлял и пытался восстановить дыхание, его оттащили в сарай, нацепили наручники.

– Что ж вы, волки, делаете? – прокашлявшись, воскликнул Армен.

И тут же получил ногой по ребрам, а рот залепили липкой лентой.

Бойцы вернулись во двор. Как ни в чем не бывало они курили, переговаривались, травили анекдоты.

Тем временем в коттедже телохранители Гарика Краснодарского – один из них приезжал в тот злополучный раз в Ахтумск и получил ранение – обыскали Художника. Изъяли нож с выкидным лезвием и кинули пленника на просторный белый диван.

– Беспредельничаете, – констатировал Художник.

– Кто бы говорил, – усмехнулся один из телохранителей Гарика, усевшись на стул рядом с диваном.

– Прямо народный суд. Судья и два заседателя, – невесело усмехнулся Художник, наблюдая за тем, как на стульях напротив него чинно расселись Тимоха, Гарик и Большой.

– Держать ответ пора, Художник, – сказал Тимоха.

– Перед кем?

– Перед людьми.

– Перед бакланом, за бабки короновавшимся? Перед положенцем, свою братву предавшим? Перед ископаемым вором, который давно в маразме и на сходняках своим голосом торгует?

Гарик сделал едва заметный жест. Телохранитель врезал пленнику по уху так, что слова замерли у того на устах. Но потом Художник упрямо, дерзко засмеялся.

– Ты нам предъяву кидаешь? – осведомился Тимоха с насмешкой. – Сможешь обосновать?

– Время дадите – обосную.

– Сначала ты ответ будешь держать. Слишком много косяков за тобой, Художник, – сказал Тимоха.

Ну а дальше была пародия на суд. В былые времена воры относились к воровским судам очень серьезно. Исследовали доказательства, заслушивали свидетелей. Но здесь была не «правилка», а балаган с заранее расписанными ролями.

– На законника руку поднял, – начал Тимоха.

– Честный бродяга Гарика за законника может принять под наркотой, – хмыкнул Художник. – Ему армяне заплатили, и он тогда не судить приехал, а мзду отрабатывать. Да и почему он сейчас меня судит, если он в этом деле терпила?

– Людей обижал без оснований, мокрые дела по беспределу чинил, – скучающе перечислял Тимоха грехи Художника. – Набралось достаточно.

– На уголовку барабанил, – завершил положенец.

– Что? – удивился Художник.

– Матроса и Калигулу сдал в прошлом году РУБОПу. Было ведь дело.

– Гнусный поклеп!

– Я отвечаю за свои слова, – сказал Тимоха.

Вор в законе Большой откровенно скучал, а в какой-то момент просто по-стариковски захрапел. Остальные наслаждались действом.

– Ну что, все ясно, – подвел черту Тимоха. – Виноват, Художник, по всей предъяве. Мнение одно: по всей строгости.

Старый вор послушно кивнул:

– Да. Хе, – усмехнулся, вспомнив что-то свое, из древних гулаговских времен.

Приговор окончателен, обжалованию не подлежит. А дальше – выстрел или ножом по шее, и могилка в лесу.

– Вы просто шавки, – недобро усмехнулся Художник.

И тут мир раскололся страшным грохотом. Дом сотрясло. Гарик рухнул на пол, прикрывая голову руками. Один из его телохранителей присел. Художник же рванулся вперед, выпрыгнул в уже разбитое окно. Пробежал несколько метров. И нырнул в кусты, видя, как полыхают взорванные «Жигули»…

Все получилось так, как и планировали. У Художника в поясе, который он позаимствовал в охранном агентстве «Тесей», был микрофон, так что руднянские, затаившиеся неподалеку, могли слышать все разговоры в помещении. Такой же пояс был у Армена, находившегося в самом опасном положении, – был шанс, что его захотят убить еще до того, как закончат судить Художника.

Охранник у ворот кончил плохо. Подобраться к нему и прочертить горло ножом для Шайтана труда не составило.

Быки, слоняющиеся около коттеджа у машин и беседки, морально были готовы к нападению – ведь известно, что Художник большой дока на хитрости. Но того, что произошло, они не ожидали.