Большая судьба

— И все они не приняли помощи Петко в чистке картошки! — ехидненько констатировал Мишо.

— Всякий раз кто-то раньше меня успевал сделать это, — подтвердил Петко. — Проворных хлопцев много… Потому я и остался до двадцатидвухлетнего возраста человеком неженатым, кандидатом в закоренелые холостяки!..

— Горевать, другарю холостяк, преждевременно! — бойко и уже доброжелательно бросила девушка. — Стефок на болгарской земле не меньше, чем твоих тезок, Петко!.. Обратись в Софийское адресное бюро!..

Быстро знакомятся люди на тесных тропках гор, где трудно разминуться. И случается иногда, молодые, познакомившись, спускаются в долину вместе и идут по широким дорогам плечом к плечу всю жизнь.

Хижина — последний привал перед штурмом Мусалы. Отдохнувши после закуски, мы снова пускаемся в путь. Навстречу попадается десятка два лыжников. Это студенты софийских вузов, которые проводят на Риле зимние каникулы. Солнце покрыло их лица коричневой пленкой загара, а мороз — густым горячим румянцем. Снег улежавшийся, температура не слишком низкая, лыжи не скользят — летят… И мы смотрим на стремительно скатывающихся с холма лыжников с завистью, как, наверное, смотрят бескрылые на пернатых.

— Меня осенила гениальная мысль! — восклицает, останавливаясь, Петко. — У бога или людей, его сотворивших, недостаточно было, видимо, фантазии. Они придумали рай и ад. По их представлению, каждый добропорядочный человек должен стремиться попасть в рай. А что же рай собою представляет?.. Вечнозеленую кущу!.. Там нет Рилы, нет этих крутых снежных холмов, да и лыжной базы, по всей вероятности, не существует. Нет там этого воздуха, солнца и мороза! Так я понимаю?.. А если так, то я не согласен идти в рай!..

— Тогда смело греши! — посоветовал Ахмед.

— Погоди, Петко, скоро ты заглянешь в ад, — сказал Димитр.

Подъем становится все круче, а тропа извилистей. С двух сторон подступают пропасти. И вот тропа перестает виться. Перед нами тесный, взбирающийся в гору под 45-градусным углом, хребет, который напоминает дамбу или мост. Подниматься по этому хребту в зимнюю пору обыкновенному туристу рискованно. Но настоящие труженики гор позаботились по-братски о таких любителях восхождений, не вооруженных опытом и альпенштоком. Они вбили в гранит толстые стальные прутья и натянули трос. Держась за перила, мы цепочкой медленно покоряем последнюю высоту. Справа и слева в пропастях клубится и течет серая мутная лава облаков. Поскользнешься и, действительно, угодишь в ад. Но не так уж страшен черт, как его малюют… Трос крепок. «Дамба» — застывшая миллионы лет назад лава — прочна. И всем видна вершина. А когда цель перед глазами, то даже по крутизне легко взбираться!

И вот мы твердо стоим у тригонометрической вышки-треножника, возведенного на самой маковке Рилы на высоте 2 925 метров 40 сантиметров над уровнем моря. Точнее, на этой высоте наши подошвы. Какое-то время мы торжественно молчим. Но шутка, словно птица, не может долго томиться в клетке черепной коробки. Она так и просится на волю.

— В данную минуту я как-то особенно чувствую свое преимущество перед тобою, Петко! — говорил Ахмед, глядя сквозь черные окуляры сверху вниз на своего друга. — По меньшей мере на голову моя голова возвышается над твоею. Эрго, я в сей момент являюсь самой высокой персоной на Балканах!..

Петко делает кислую мину и простодушно, по-детски просит Ахмеда:

— Можно, приятель, я влезу на твои плечи?.. Ну что тебе стоит?!

— Ладно, карабкайся! — разрешает Ахмед, сгибая спину. — Чур только, после не говорить, что сидел на ишаке!..

Поудобней примостившись, Петко командует Ахмеду повернуться медленно на 360 градусов и потом заявляет:

— Из нескольких десятков миллионов людей, населяющих Балканы, я имею теперь самый широкий кругозор!

— А как у тебя со зрением? — интересуется Димитр.

— Абсолютное!

— Но Белое море ты видишь?

Белым болгары называют Эгейское море.

— Туман мешает!

— А я его отсюда видел, — мечтательно говорит Димитр. — В одно раннее августовское утро. Воздух был чист, как…

— Как слеза младенца, — доканчивает фразу Петко.

Говорят, что и вправду в ясный летний рассвет с Мусалы глаз может достичь Салоников и синего Эгейского берега. Но сейчас морозно-облачная мгла застилает горизонт, и в пределах видимости лежат только горы. Белые купола, шпили, иглы Рилы. Крыша Балкан!

Чудесное, ранее неведомое чувство рождается где-то в глубине души. Будто, поднявшись на эту вершину, ты завершил нелегкую, интересную работу. А всякий доведенный до успешного конца труд приносит тебе, как известно, ни с чем не сравнимое удовлетворение! Это чувство превращается в радость, которая горячей кровью разливается по жилам, согревает тебя, прибавляет сил и уверенности.