Большая судьба

Эта весть мгновенно облетела городок и заводы. Крылатая шутка смешила всех:

- Ахти, что стало?

Несмотря на проливной дождь, толпы рабочих спешили на завод проверить весточку.

- Как же так, что на этот раз обошлось без иноземца? - весело перекликались они. - Чудо, на русском примирились...

Назначение Аносова на высокую должность вызвало много толков.

Министр финансов Канкрин долго противился выдвижению Павла Петровича, хотя в горном департаменте все стояли за способного инженера. "Но ведь вы всегда за тех, кто умеет создавать доходы, - лукаво и вкрадчиво сказал министру начальник департамента. - Аносов очень полезный для горного дела человек, а это так важно для нашего министерства финансов". После долгих раздумий Канкрин, скрепя сердце, согласился назначить Павла Петровича. Когда царю Николаю доложили об Аносове, он наморщил лоб и вдруг вспомнил: "А, это тот самый, который клинки знатно мастерит! По всему видать, понимает толк в военном деле". Канкрин не успел и рта раскрыть, как император размашисто начертал: "Быть по сему!.."

Татьяна Васильевна была довольна служебным продвижением мужа.

- Теперь тебе станет легче. Ты сможешь опыты поручить другим, простодушно обрадовалась она.

Павел Петрович нахмурился и сурово ответил жене:

- Нет, теперь мне вдвое будет тяжелее: придется начальствовать и производить опыты.

В конце июня тучи разошлись, выглянуло жаркое солнце, и семья вновь назначенного берг-инспектора покинула Златоуст. Обширный дом начальника округа опустел; обоз, груженный мебелью, сундуками, разной домашней рухлядью, потащился из городка. Татьяна Васильевна успела-таки кое-что приобрести у госпожи Ахте и теперь оживленно суетилась в гулких комнатах новой квартиры, обставляя ее по своему вкусу. Павел Петрович целые дни пропадал на службе.

На неделю ему пришлось оторваться от опытов, и старик литейщик с мастеровыми сам возился со сплавом. Швецов ревниво относился ко всему, а особенно никого не допускал к составлению шихты. Сын Павел заметил озабоченность отца: перед уходом на завод старик долго возился у заветного сундучка, гремел разными камешками, обсечками сплавов, отбирал на ощупь, на глазок подходящее и всё ссыпал в ладанку, пряча ее на груди.

Молодого литейщика разбирало любопытство. Он не утерпел и спросил:

- Ты что это, батя, колдуешь?

Отец взглянул на Павла:

- Знай, да помалкивай. Пришла пора пустить в ход присадку к сплаву.

- Чего ж ты скрывал ее от Павла Петровича? - спросил сын.

- И вовсе не скрывал, а сам он не допытывался про мою коренную тайность. От твоего деда перешла она мне, да батюшка с меня заклятье взял не передавать ее барину... Ведь мы заводом куплены у Демидовых, не вольные. А что от господ натерпелись, не приведи бог!..

Швецов истолок в ступке камешки, а порошок подсыпал в плавку. Делал он всё на глазок, чутьем догадываясь о ходе плавки. Нет-нет, да и тяжко вздыхал старик: нехорошо было на душе от сознания, что делает всё втайне от Аносова. Плавка шла нормально. Швецов прислушивался к потрескиванию тигля, подолгу, до ряби в глазах, смотрел на огоньки и, когда выдали сплав, сказал:

- Ну, сынок, если коренная тайность покажет себя - будет булат, а тогда и нам радость. Не скажется удачи, знать, и умирать нам крепостными!..

Тут подоспел Павел Петрович:

- Ну что? Как? Покажи!

Начальник горного округа, одетый в тот самый старенький мундирчик, в каком всегда приходил в цех, надел кожаный запон и стал исследовать сталь.

- Не плоха, не плоха, - бормотал он, испытывая металл. - Но опять-таки не булат! Когда же узнаем, в чем суть? - огорченно воскликнул он и записал в журнал: "Сталь в ковке чиста, тверда; зубила не уступали английским... Узоры мало приметны..."

Руки старика задрожали.

- Что теперь робить, когда всю силу мастерства, всю коренную тайность вложил, да не вышло! - огорченно вымолвил он.

- Врешь! - перебил его Аносов. - Мастерство твое высокое, непревзойденное. Опыт дедов и прадедов сказывается в нем. Сталь получилась хорошая. Но ты пойми, сейчас этого мало. Тут наука и опыт должны быть связаны одним узелком...

Павел Петрович опять прирос к своему месту. Он словно и не замечал кручины Швецова. Когда тот, усталый, садился отдыхать и вздыхал, Аносов твердил свое:

- Найдем коренную тайность! Верь мне!

Знатоки холодного оружия высоко ценили узоры на клинке, но они принимали их только как украшение. Аносов же знал, что рисунок на булате обусловлен внутренним строением стали. Высокое качество булата, его упругость, твердость, незатупляемость являются лишь выражением этого строения. Узор появлялся на стали после шлифовки и травления. На старых клинках, которые попадали в руки Аносова, узор был стерт, покрыт ржавчиной. Рисунок еле-еле проступал. При плохой шлифовке его почти нельзя было различить. Долго думал Павел Петрович над этим. Он забирался в лабораторию и применял различные реактивы. Тут были и соляная и серная кислоты, и купорос, и лимонный сок, и пивной уксус. Все они по-разному действовали на булат.