Большая судьба

— Нисколько не шучу, — в серых глазах Аносова сверкнули искорки. Тут, как в сказке. Река эта, как Полоз-змей, шипит, злится, оберегает заколдованный клад. Я так думаю: ложе реки таит золото.

— Раз так, — весело подхватил Лисенко, — надо узнать петушиное слово, чтобы вырвать клад у Полоза.

— А петушиное слово нам подскажет геология сих мест! — улыбнулся Павел Петрович и стал подробно рассказывать о своих догадках.

Лисенко внимательно слушал.

— Сколько человек умения и хитрости применяет, чтобы найти золото! продолжал Аносов. — Что за металл? И радости, и горе сосредоточены в нем! Иногда бывают трагикомические истории. Сейчас вот вспомнилось… — Павел Петрович взял палку и пошевелил хворост в костре, искры посыпались гуще. Совсем рядом, в чащобе, заухал филин. — Хо-ро-шо! — глубоко вздохнул Аносов. — Слыхали про «кошачье золото»? Ну, так вот… Приехал к нам в Миасс некий хитрющий человечишка Бибельман. По всему видно, прослышал про золото и решил его втайне поискать. Мы спрашиваем его: «Зачем вы в такую даль на Урал из Одессы приехали?». Взглянул он большими, грустными глазами и ответил: «Что мне нужно? Совсем немного. Ищу малюсенький кусочек своего счастья». Сколько мы ни следили за ним, он вдруг исчез из Миасса и пропадал целый месяц. Надо признаться, на душе у меня стало немного тоскливо. Предприимчивый человек, а погибнет в тайге зря: может медведь задрать или дурной человек убьет… Бегут через Камень каторжные, среди них есть отчаянные… Однако опасения мои были напрасными. Бибельман явился. Но в каком виде? Оборванный, худой, обросший бородой, но сам веселый и прямо ко мне. С порога объявляет: «Хочу искать золото. Прииск хочу!». Я улыбнулся. Он понял мое недоверие, вынул из-за пазухи мешочек и положил передо мной: «Смотрите, здесь золотой песок!». Я высыпал горстку на ладонь. В самом деле, горят золотинки, и их очень много. «Это богатейшая россыпь. Я знаю, где она… Я нашел свое счастье», — полузакрыв глаза, в упоении прошептал он. Мне стало жалко этого самонадеянного человека, которым овладел дух жадности. Да что ж поделаешь? — вздохнул Аносов. — Взял я у него щепотку «золотого песку» и на его глазах бросил ее в стакан с водой. Как и следовало ожидать, песок быстро пошел на дно, а «золото», вопреки законам физики, осталось плавать. Бибельман побледнел. «Это вы подшутили надо мной? — с дрожью в голосе спросил он. — Ведь так не должно быть. Золото всегда тонет! Вы — фокусник!» — «Плохие фокусы, милый мой! — отрезал я ему. — Вы принесли «кошачье золото». — «Что это значит?» — в исступлении закричал незадачливый старатель. «То, что вы приняли за золото, всего-навсего чешуйки золотистой слюды — флогопита…» — «Как вы сказали? — схватился за голову Бибельман. — Но я же ему, паршивцу, сто рублей дал!» — «Вас обманули! Ваш проводник на самом деле нашел золото, а вы его потеряли… Плохое ваше счастье…» Представьте, от разочарования он сошел с ума…

— Жаль, — тихо обронил Лисенко. — Золото многих губит. — Он опустил голову, вздохнул: — А всё же человечество любит золотой блеск…

Костер догорал; раскаленные угли подернулись пеплом.

— Пора спать, — сказал Аносов и встал. Укладываясь в палатке на ночлег и прислушиваясь к неугомонному шуму реки, Павел Петрович сказал:

— Погоди, мы тебя успокоим. Вот пройдут талые воды, и ты смиришься…

Через три недели, исследуя русло Ташкатургана, геологи в урочище Андреевском открыли богатую золотую россыпь.

Аносов пребывал в Златоусте, и Лисенко послал ему туда весть;

«Найдено настоящее золото… Добыта тайна великого Полоза — вешнего Ташкатургана».

Аносов просиял: он радовался не столько находке, сколько предприимчивости Лисенко.

«Всё, к чему прикасается его рука, принимает вдруг романтический вид. Веселая душа!» — по-отцовски ласково подумал он о геологе.

Андреевский прииск оправдал надежды: из девяноста трех тысяч пудов золотоносного песку извлекли два пуда двадцать девять фунтов золота!

Нет-нет да и попадались увесистые самородки.

Однажды загремели валдайские колокольчики и у опушки леса на глухом извилистом тракте показалась тройка.

— Гляди-ко, сам Павел Петрович едет, — сказал один из старателей, жилистый старичок Митрошка.

Не прошло и десяти минут, как тройка оказалась у прииска. Ямщик разом осадил коней; из коляски вышел Аносов.

— Здравствуй, Митрий Иванович, — поздоровался Павел Петрович со стариком. — Кстати встретил тебя.

Глаза старателя осветились приветливым огоньком. Маленький, крепенький, как гриб боровик, он стоял перед начальником горного округа и выжидательно смотрел ему в лицо. Подошел Лисенко, Аносов крепко пожал ему руку, потом сел на колоду в густую тень березы, утер пот и указал на место рядом с собой. Лисенко устроился на бревне, а Митрошка опустился на траву, подвернув по-татарски ноги.

— Вот что, Иванович, человек ты бывалый, разное видел на своем веку, немало золотого песку пропустил через свои руки, — спокойно начал Аносов. — Вот и скажи мне по совести, много у нас из-под носа уходит золота?

Митрошка вздохнул, глаза его стали лукавыми.