Большая судьба

— Много дней шел караван желтыми зыбучими песками, — продолжал свой рассказ чернявый, — наконец добрался до Бухары. Аносов честно расквитался с караванщиками, и они долго кланялись ему. В старой Бухаре шумел большой оружейный базар; на ковриках в тени сидели торговцы с раскрашенными бородами. Поблескивало драгоценное оружие. Рядом в мастерских молодцы с выбритыми головами ковали мечи. В толпе толкались воинственного вида всадники. На дальнем минарете древней мечети прокричал муэдзин. Кругом стоял шум, говор, звон. Медники бряцали тазами и кувшинами, лудили их. Сквозь толпу продирался голый дервиш. Он был так сух, что, казалось, его острые кости прорвут на иссохшем теле пергаментную кожу. Ревели верблюды, брызгали слюной в прохожих. Как тени, мелькали укутанные с ног до головы женщины. Словно пьяный, ходил Аносов по шумному базару. «Вот где можно узнать секрет, как делают булат». В прохладной тени лавчонок синеватым блеском отливали развешенные клинки. Аносов выбрал самого старого и самого почтенного торговца оружием и попросил его показать булаты. В караване он научился говорить самые необходимые слова. Торговец выложил перед Аносовым драгоценную коллекцию клинков. Среди них были прямые и тонкие, как жало осы, — они легко сгибались, в их упругости сказывалось великое мастерство. Здесь были и змеевидные клинки: как пламень, они извивались синеватым блеском. Тут лежали и широкие кривые мечи, похожие на месяц в новолунье. «Несомненно, это настоящие булаты», — решил Аносов и выложил перед старым купцом золотые червонцы: «Я отдам тебе всё это богатство, если научишь меня отливать эти булаты…» Старик равнодушно посмотрел на золото и спокойно сказал: «Я вижу, господин, ты прибыл из богатых стран и понимаешь толк в булатах. Увы! — в голосе торговца зазвучала печаль. — Ты видишь здесь большой оружейный базар, но здесь умеют только точить клинки и чинить старое оружие». — «Но откуда ты привез эти сокровища?» — Аносов указал на булаты. Старый торговец улыбнулся: «Это из Сирии. Добрый человек, ты хочешь найти то, что давно утеряно. Не ищи его здесь. Поезжай в Дамаск, только там еще остались настоящие мастера». Не утерпел Аносов и отправился в Дамаск…

— Эх, ты, шатун, шатун, и куда тебя понесло? — с обидой сказал купец.

— Погоди, сейчас заврется, и тогда увидишь, куда его занесло, сердито прошептал литейщик, но всё же решил сказ выслушать до конца.

А рассказчик, как ни в чем не бывало, продолжал:

— В горах Афганистана на него напали пастухи, носившие за плечами длинные ружья. Они ограбили его. Он ушел от них голый и беззаботный, как перекати-поле. Но настойчивость его походила на упругий толедский булат, тайну которого он искал. Аносов шел пешком, как нищий, всё дальше и дальше; он пересек горные хребты, песчаные бесплодные пустыни, зеленые оазисы, оживленные восточные города. Никто не узнал бы в нем офицера русской армии, начальника большого завода.

Прошло два года, и в один из дней перед Аносовым открылась долина Дамаска. Город утопал в зелени садов, над которыми пестрели цветами ляпис-лазури изразцовые купола мечетей и храмов. Небо простиралось голубое, бездонное. По дороге, проходившей среди безжизненных скал, шли толпы запыленного народа, на чистокровных скакунах ехали высокие, воинственного вида арабы; кричали ослы, погоняемые палками погонщиков; медленно раскачиваясь, шел караван верблюдов. Под сожженной солнцем смоковницей лежал одинокий путник и тихо стонал. Серый ослик, нагруженный переметными сумами, стоял возле него, уныло понурив голову. Аносов подошел к больному и наклонился над ним. Старик был сух, изможден, в его глазах Павел Петрович прочел мольбу. «Я не могу дальше ехать. В дороге меня одолела болезнь», — пожаловался старик. Неподалеку от смоковницы виднелся колодец. Аносов сходил к источнику, принес прохладной воды и утолил жажду старика. За раскаленными скалами скрылось солнце, и быстро наступила ночь. С гор повеяло прохладой. Старик не мог ехать на ослике. Аносов, недолго думая, взвалил старика на плечи и понес к Дамаску. Это была нелегкая ноша, но он не сдавался. Аносов и не подозревал, что сегодня, как никогда, он близок к цели. Аносов притащил старика в лачугу и уложил на жесткое ложе. Из соседней двери выглянула девушка. Тонкое матовое лицо оттеняло черные волосы, как звёзды в темную ночь светились ее глаза. Увидев чужеземца, она мгновенно скрылась. Старик пожал Аносову руку: «Я не знаю, кто ты. Но зачем ты пойдешь в ночь, когда здесь будет тебе приют и пища?». Аносов присел к больному и рассказал о своих поисках. Старик внимательно слушал. Глаза его вспыхнули, и он сказал горячо: «Ты угадал в самый раз. У меня нет подмастерья, я научу тебя делать литые булаты». Старик был последний знаменитый мастер дамасских литых булатов.

— Поди ж ты, как складно байку плетет! И голос, и слово какое подыскалось, наше, родное! — неугомонно заворочался Швецов и спустил с печи голову, пристально всматриваясь в рассказчика.