Большая война в Европе: от августа 1914-го до начала Холодной войны

К июню 1941 года Брестская крепость использовалась как сборный военный городок для целого ряда частей и подразделений РККА и была перегружена войсками. Помимо пограничников там было 5 стрелковых полков из состава 6-й и 42-й дивизий (входили в 28-й стрелковый корпус), автобат, школа шоферов пограничных войск, госпиталь, полевая армейская хлебопекарня, артполк, различные склады и т. д. (всего 7–8 тысяч военнослужащих). Естественно, что не было и как такового «гарнизона» крепости с единым командованием. По плану боевого применения в случае начала войны все части должны были немедленно покинуть крепость, присоединиться к основным боевым порядкам своих дивизий и занять оборону. К 22 июня 1941 года 9 стрелковых батальонов 28-го корпуса (из 27) строили оборонительные укрепленные районы северо-западнее и южнее Бреста.[227] Зенитный дивизион корпуса был на учебных стрельбах под Минском. Саперные батальоны и батальоны связи располагались в летних лагерях, также вне крепости.

В крепости было много необстрелянных новобранцев майского призыва 1941 года.

Ранним утром 22 июня 1941 года после массированной артподготовки 45-я дивизия смогла быстро захватить железнодорожный мост через Западный Буг и мосты через Мухавец на шоссе Варшава-Москва южнее и юго-восточнее Бреста. Большую роль в захвате мостов сыграли группы на штурмовых лодках.

Первая волна атакующих непосредственно Брестскую крепость войск под командованием лейтенанта Вильча вместе с лодками спустилась к реке в 3.19. Вторая волна последовала за первой в 3.23.

После удачного захвата мостов ударные группы 45-й дивизии ворвались в саму крепость. Буг был преодолен за 9 минут. Один из унтер-офицеров 45-й дивизии так описал начало войны: «3 часа 15 минут. Артналет. Земля содрогнулась. Сначала кругом все почернело, затем в цитадели вспыхнуло яркое пламя». Пастор и хронист 45-й дивизии Гшепф писал: «Удар в 3.15 вызвал настоящий смерч, пронесшийся над нашими головами. Ничего подобного мы больше не видели до самого конца войны».[228]

Вопреки позднейшим донесениям Шлипера оправдательного характера артподготовка была мощнейшей, и многие защитники крепости даже приняли ее за авиаудар. Лейтенант 333-го стрелкового полка А.С. Санин вспоминал: «В первый момент невозможно было ничего понять – огонь, грохот разрывов, обвалившиеся стены, повсюду пыль… После того как утихла первая бомбежка, когда улеглась вся эта пыль и копоть, окутывающая Центральный остров крепости, перед нами открылась страшная картина разрушений. Даже тот, кто долгое время прожил в крепости, плохо понимал, где и что было раньше. Я же был полостью дезориентирован. Разрушенные здания, глубокие воронки от разрывов тяжелых бомб и снарядов окончательно сбивали меня с толку…».[229]

Два «Карла» («Один» и «Тор») обстреливали крепость 22 июня в составе батареи 833-го дивизиона тяжелых артсистем (первая мортира была собрана в ночь с 19 на 20 июня, вторая была выгружена в ночь на 21 июня) но после нескольких выстрелов в обеих мортирах произошло заклинивание снарядов и пришлось потратить достаточно много времени на устранение этой помехи. «Тор» смог выпустить три снаряда, «Один» – четыре. 23 июня «Один» выпустил по крепости еще 7 снарядов, «Тор» так и не смогли в этот день починить.

Несмотря на тяжелые разрушения в крепости, ее защитники быстро оправились от первого шока и с самого начала бои за цитадель приняли ожесточенный характер. Это была отнюдь не Франция образца 1940 года.

Сразу же после артналета и еще до того как немцы окружили крепость, ее согласно приказам довоенного времени покинуло примерно 3,5–4 тысячи военнослужащих РККА. Остальные (примерно 3–3,5 тысячи человек) яростно сопротивлялись, хотя единое командование и план обороны отсутствовали.

Один из офицеров 45-й дивизии так описывал переправу через Буг и начало штурма: «Наши штурмовые части быстро продвигались вперед. К сожалению, были отмечены отдельные выстрелы (противника), которые вызвали в 3-й роте ощутимые потери. Одним разом мы потеряли 30 человек».[230] Немцы отмечали, что попав в крепость, они «ворвались в осиное гнездо».

Шлипер сообщал позднее командованию, что «русские неожиданно быстро пришли в себя». Это стало ясно уже в 5.3–7.00 утра 22 июня, когда ворвавшиеся в крепость солдаты 45-й дивизии попали под великолепно организованный огонь, который Шлипер для самооправдания именовал снайперским. Ведь ему пришлось признать «тяжелые потери среди офицеров и унтер-офицеров» своей дивизии. Уже к полудню 22 июня своих командиров лишились I и III батальоны 130-го полка.[231] Командир первого из них капитан Пракса был убит выстрелом в грудь, командир второго – майор Эльтце – в голову. Всего в первый же день войны дивизия лишилась 21 офицера и 290 солдат и унтер-офицеров – т. е. был полностью уничтожен целый пехотный батальон. Во Франции таких потерь в немецких дивизиях не было за всю компанию.