Большая война в Европе: от августа 1914-го до начала Холодной войны

Стреляли, как казалось немцам, отовсюду – с деревьев, из-за куч мусора и щебня, из канализационных люков. Один из бойцов 45-й дивизии Хайнц Тойшлер вспоминал, что отовсюду раздавались крики раненых: «Санитары! Санитары! Ради бога, да помогите же»![232]

«Моральный блицкриг» явно провалился. Ожесточенное сопротивление командование 45-й дивизии относило на счет «пропаганды комиссаров», которые якобы говорили, что немцы не берут пленных.

Фашисты и красноармейцы располагались в крепости так близко друг от друга, что Шлиперу пришлось уже поздним утром 22 июня прекратить любое использование артиллерии из страха попасть по своим. Ненужной поэтому оказалась приданная 135-му полку дивизии батарея тяжелых штурмовых орудий.

В 13.15 Шлиперу пришлось в вести в бой еще один, 133-й полк дивизии, до тех пор числившийся в резерве корпуса. Но и это не привело к успеху: «… там, где русских прогоняли или выкуривали, через короткое время появлялись их новые силы из подвалов, зданий, канализационных труб и других укромных уголков, они прекрасно стреляли, так что (наши) потери росли…».[233] И это несмотря на то, что 22 июня немцы выпустили по крепости 1300 тонн боеприпасов.

Обер-лейтенант 45-й дивизии Людвиг Хаусведель так отображал в дневнике свои впечатления от первого дня боев в крепости: «Там было дико. Все это лучше не описывать».[234]

В 13.50 22 июня Шлипер сам наблюдал за боем с позиций своего 135-го полка и пришел к выводу, что взять крепость в ближнем бою силами пехоты не представляется возможным. В 14.30 он отдал приказ вывести войска из цитадели и окружить крепость. Причем из опасений попасть под прицельный огонь осажденного гарнизона, часть сил Шлипер решил скрытно отвести в ночь на 23 июня. На самом деле даже раньше, ровно в полдень (когда крепость должна была пасть) Шлипер в отчаянии приказал всем своим солдатам и офицерам «убраться из цитадели», что и было зафиксировано в дневнике боевых действий 45-й дивизии.

После этого по защитникам предполагалось вести методичный и на этот раз длительный артиллерийский огонь. Командующий 4-й армией одобрил приказ Шлипера, желая избежать тяжелых потерь первой половины дня 22 июня. По мнению фон Клюге «русских следовало уморить голодом».

Таким образом, несмотря на привлечение дополнительной артиллерии и целого полка из резерва корпуса, немцы не только не смогли взять Брестскую крепость к полудню 22 июня, но и были вынуждены отступить. Это было первое отступление дивизии вермахта в Великой Отечественной войне.

В первый день неудачного для них штурма Брестской крепости немцы потеряли по разным данным от 273 до 311 человек убитыми.[235] В бою. Как уже упоминалось, погиб командир 3-го батальона 135-го полка – главной ударной силы немцев 22 июня. Это были самые серьезные потери какой-либо дивизии вермахта в первый день войны.

В течение нескольких последующих дней немцы забрасывали защитников крепости листовками с предложением сдаться. То же самое передавали и по громкоговорителям.

В 10 часов утра 23 июня на встречу с начальником погранзаставы лейтенантом А.М. Кижеватовым в крепость прибыл немецкий офицер-парламентер. Кижеватов отказался протянуть ему руку сказав: «Ваши руки внешне очень чисты, а на самом деле облиты человеческой кровью».[236] Отказался Кижеватов и от предложенной немцем сигареты. Предложение немцев сдаться было отвергнуто защитниками крепости путем голосования.

Уговоры перемежались бомбежками и артобстрелами. Однако осажденные сопротивлялись еще более ожесточенно. Один из очевидцев из 45-й дивизии писал: «О том, с каким ожесточением сражаются русские, свидетельствуют несколько примеров: в одном из помещений лазарета, которое было взято ротой с боем и очищено от врага, стали убирать пустые кровати, одеяла и т. д. Неожиданно из-под одеяла выскочил прятавшийся там русский и начал как сумасшедший колоть всех вокруг себя ножом».[237]

24 июня 1941 года «Тор» произвел 11 выстрелов по крепости, «Один» – 6. Всего две тяжелые мортиры выпустили по Брестской крепости 31 снаряд из 36 имевшихся в наличии. Два выпущенных снаряда не разорвались, а в бетонные бункеры «карлы» вообще попасть не смогли. Однако разрывы снарядов такого большого калибра имели большое психологическое воздействие – при разрыве облако пыли поднималось в воздух до 170 метров, а воронки имели радиус 15 метров и глубину 5 метров.

Однако защитники крепости продолжали героически сражаться. В официальном дневнике боевых действий 45-й дивизии от 25.06.1941 года отмечалось: «Та часть русских, которая еще держится, сражается очень упорно. Отмечены случаи, когда из зданий, которые только что были взорваны, немедленно возобновляется стрельба. Зачистка представляет сложность потому, что некоторые русские прячутся под тряпьем, ведрами и даже под одеялами в кроватях и начинают стрелять сразу же после того, как мы заканчиваем обыск зданий…».