Большая война в Европе: от августа 1914-го до начала Холодной войны

Кстати, по данным политической полиции рейха победа немцев под Варшавой в конце июля 1944 года сильно повысила настроения гражданского населения Германии, охваченного унынием после нескольких месяцев тяжелых поражений на восточном фронте.

Командование АК знало о начавшемся немецком контрнаступлении. Однако в 17.00 31 июля командующий Варшавским округом АК полковник А. Хрусь-цель («Монтер») неожиданно сообщил Коморовскому что по данным связных советские танки якобы уже ворвались в Прагу (часть Варшавы, находящаяся на восточном берегу Вислы). Впоследствии выяснилось, что эта информация была ложной, но именно под ее влиянием Коморовский отдал приказ начать восстание 1 августа 1944 г. в 17.00.

Между тем Миколайчик прибыл в Москву и 31 июля встретился с наркомом иностранных дел СССР В.М. Молотовым. В ходе беседы польский премьер ни словом не обмолвился о планах восстания в Варшаве. Знавший о подготовке восстания Черчилль также ничего не сообщил Сталину.

1 августа 1944 г. в назначенный час «W» восстание вспыхнуло по всей Варшаве. Немцы знали о планах АК через свою агентуру и предварительно укрепили все ключевые пункты города. Повстанцы захватили большую часть столицы, но не смогли занять ни одного крупного правительственного здания. Вокзалы, основные транспортные артерии и, что особенно важно, мосты через Вислу остались в руках немцев. В самом городе повстанцы, овладев рядом районов, не смогли создать единой освобожденной территории, что крайне затрудняло локализацию освобожденных районов с воздуха. Внутри каждого из освобожденных районов остались немецкие опорные пункты, державшие каждый участок города под огнем. В первый же день необстрелянные части АК, состоявшие в основном из молодежи и интеллигенции понесли тяжелые потери – около 2000 человек (немцы потеряли около 500).

Тем не менее, первые четыре дня восставшие владели инициативой, т. к. немцы еще не подтянули к городу бронепоезда, танки и орудия. Узнав о восстании в Варшаве, Гиммлер назвал его «подарком судьбы», т. к. это был удобный предлог для разрушения польской столицы.

Между тем Миколайчик в Москве под влиянием оптимистических сообщений Коморовского на первой встрече со Сталиным 3 августа 1944 г. сообщил, что «польская подпольная армия» 1 августа начала открытую борьбу против немцев в Варшаве» и он вскоре намерен выехать в город, чтобы создать там свое правительство. Сталин возразил, что Варшава, похоже, еще в руках немцев. Однако Миколайчик настаивал, что город будет вскоре полностью освобожден. «Дай бог, чтобы это было так», – ответил советский лидер[263].

Сталин дал в ходе беседы весьма точную характеристику Армии Крайовой, подчеркнув, что она слаба и не вела активной борьбы против немцев. Когда представители Красной Армии спрашивали у аковцев, в чем причина такой пассивной тактики, последние отвечали, что если они убьют одного немца, то немцы за это убьют десять поляков. Сталин прямо сказал Миколайчику, что тактика АК, по его мнению, состоит в том, чтобы «беречь себя и затем объявиться, когда в Польшу придут англичане или русские»[264].

Начиная с 4 августа немцы приступили к планомерному подавлению восстания. При этом с фронта не было отозвано ни одной крупной части. Против повстанцев боролись охранные части СС, полиции, украинские националисты и т. н. РОНА или «бригада Каминского» – часть СС, сформированная из власовцев и предателей. При этом немцы, используя отсутствие единого руководства восстанием (сам Коморовский признавал это, отмечая, что город в смысле расположения противоборствующих сторон был похож на «шахматную доску»), методично уничтожали по очереди очаги сопротивления, применяя тяжелые орудия, бронепоезда, танки и огнеметы. Повстанцы (к АК с первых дней присоединились несколько сот бойцов Армии Людовой, большая часть АЛ была выведена из города еще до восстания для налаживания партизанской борьбы в лесах) несли тяжелые и неоправданные потери.

Уже через несколько дней боев восставшие стали ощущать недостаток боеприпасов. Стали раздаваться недоуменные вопросы, где же помощь союзников. Учитывая тяжелые потери и обреченность восстания, печать АК (всего в освобожденных районах города выходило 54 периодических издания разных направлений) стала публиковать материалы о том, что восстание якобы было согласовано с англичанами и советским командованием. За «представителя Рокоссовского» (командующий 1-м Белорусским фронтом) штаб АК выдавал некоего капитана Калугина, якобы заброшенного к повстанцам на парашюте (на Калугина ссылался и Миколайчик в ходе второй беседы со Сталиным 9 августа 1944 г.). На самом деле Калугин был офицером власовской армии, сбежавшим в декабре 1943 г. к польским партизанам из АЛ. 5 августа 1944 г. Калугин передал из штаба Коморовского телеграмму Сталину с просьбой помочь восставшим оружием.