Большая зачистка

– Три взрыва автомобилей. Похоже, одна рука действовала. Или один источник снабжения взрывчаткой.

– Принимается. Дальше?

– Всех непойманных «палашей» – по списку. А также тех матвеевских, которых мы не поймали, – опять-таки по нашему списку. Это не так много, как кажется. В общей сложности десяток-полтора.

Телефонный звонок прервал речь Турецкого. Костя, думая о чем-то своем, медленно снял трубку, стал слушать, мыча под нос невразумительные «ага», «угу» и еще вполне понятный звук, обозначавший отрицание, но невозможный для написания, нечто вроде «э-а», произнесенного слитно. Но вот загорелись его глаза, Костя обрадованно обвел взглядом присутствующих и совсем уже бодро закончил:

– Отлично! Премного благодарен! Все! В шляпе! – и с уважением положил трубку на место.

– Костя, перед кем это ты шапку ломал? – усмехнулся Турецкий.

– А перед Тимофей Тимофеичем! – со значением сказал он.

Так звали одного из патриархов Экспертно-криминалистического управления Зинченко, талант которого мог сравниться разве что с поистине Божьим даром знаменитого Семена Семеновича Моисеева, давно удалившегося на пенсион, с которым в одной упряжке прошли, пожалуй, лучшие годы всех троих, сидящих сейчас в кабинете.

Турецкий с Грязновым оживились.

– Ну и что? – не выдержал первым Вячеслав.

– А то, – торжественно заявил Меркулов, вставая, – что из «ТТ», взятого при обыске у Маркова, был застрелен господин Скляр Олег Николаевич, а из револьвера Прилепы – господин Матюшкин. Поздравляю вас. Можете бежать за вещественными доказательствами. Но… не увлекайтесь, – предупредил уже строго. – Завтра – тоже рабочий день.

Грязнов и Турецкий дружно поднялись и направились к двери.

– Не увлекайтесь! – еще строже повторил Костя и поднял указательный палец.

– Ты понял что-нибудь? – спросил Грязнов уже за дверью.

– Я – исключительно как команду. А что, есть сомнения?

– Чего он палец-то задрал? Опять же – не увлекайтесь. Два раза повторил.

– Ты считаешь, что поднятый палец – указание только на одну бутылку? – Турецкий даже остановился, недоверчиво глядя на Грязнова.

– Да, – остановился и Вячеслав. – Но сказал-то он дважды? Так как будем понимать?

– Так, как сказал, – безапелляционно заявил Турецкий. – Дважды, значит, две. Будет возражать, скажем, что не поняли. Сам виноват, пусть выражается четче. А то феня ему, видишь ли, моя не нравится…

День спокойно приближался к своему концу. Медленно пустела вторая бутылка коньяка. По кабинету плавал приятный запах цветущих роз и свежего лимона.

Ну, насчет роз, наверно, сильно сказано, это почти недостижимый, иначе говоря, «шустовский» вариант. Им, разумеется, не пахло, но ведь и не клопами, как думают люди, ни черта не понимающие в коньяках.

Разговор шел также замедленно, но, как всегда в компании мужчин, находящихся под градусом, исключительно на производственную тему. Да и о чем еще говорить-то… Не о бабах же! Только попробуй – при Косте! Со свету сживет. А вот как раз о бабах говорить и хотелось. Но Грязнов с Турецким, поглядев друг другу в глаза, молча решили отложить эту тему на потом. Тем более что Костя снова завел волынку про сегодняшнюю большую зачистку.

– Я хотел с вами, друзья мои, посоветоваться вот еще о чем, – сказал он и сделался совершенно трезвым. – Давайте обсудим. Вопрос очень серьезный.

Грязнов с Турецким вопросительно уставились на него.

– Речь пойдет о найденных нами… материалах.

– А что тебе неясно? – поджал губы Грязнов.

– Вопрос: как отдавать?

– А-а, вон ты о чем! – протянул Турецкий. – Это, Костя, для нас со Славкой слишком высокая политика, где ломают не только руки-ноги, но и головы. Нам это надо, Вячеслав?

– Нам это не надо, – ответил Грязнов. – Но тем не менее твой очень серьезный вопрос, Костя, я расцениваю исключительно как проявление высшей степени доверия к нам. А раз это так, позволю дать совет. Делай, как обещал. И никто тебе не докажет, что ты был не прав. Я внятно изъясняюсь?

– Более чем, – подтвердил Турецкий. – Но поскольку вопрос все-таки был задан, значит, Костю мучают сомнения. Я даже могу назвать вслух адрес и фамилию источника его сомнений. Лубянка, Жигалов. Плюньте в меня оба, если я не прав.

– Ты прав, увы, – вздохнул Костя. – Как граждане России мы обязаны в первую очередь думать о безопасности собственной державы…

– Не надо, Костя, – поднял ладонь Турецкий. – Вспомни, какой год на дворе.

– Патриотизм – понятие вневременное.

– Фигушки! – возразил Турецкий. – Где он, скажи, наш хваленый советский патриотизм? Да это же нынче площадное ругательство! Или нет?

– Или, – кивнул Костя. – Исходя из постулата…

– Не темните, господин генерал-полковник юстиции, – вмешался Грязнов. – Вы хотите снять копии этих материалов? На всякий случай, да?