Больше, чем любовь

Я говорил тебе, что мне это будет трудно! Говорил, что я не могу стать отцом ребенка и не заботиться о нем. Я предупреждал тебя, Дженна, но ты, видно, считала эти бумаги защитой от меня. Но это не так! Я не могу забыть, что ты вынашиваешь моего ребенка, не могу! Не могу улететь и забыть о нем. Черт, думаешь, мне не интересно увидеть его? — Он с силой потер голову.

Дженна и думать боялась, к чему он клонит.

— Да, я запланировал эту поездку, — продолжал он, упорно глядя на горизонт. — Я думал: что ж, Спенсер, признайся, эта женщина волнует тебя. С ней было очень легко и приятно на Литл-Комптон и в Вашингтоне. И конечно, будет так же легко и приятно на твоих островах. А потом подумал об этом островке: вот будет здорово! Она привыкла к роскошным условиям. Посмотрим, как она поведет себя под палящим солнцем, когда вокруг один океан. Но я не обманывался. Действительно, мне интересно было посмотреть, как ты скиснешь, но я все равно мечтал о близости с тобой. И не только ради секса, я просто хотел быть с тобой.

Он крепко сжал губы и глубоко вздохнул.

— Эта мысль сводила меня с ума, я никак не мог дождаться нашей встречи. Со мной никогда такого не было, и, честно говоря, я и не хотел испытывать такие сильные чувства. Но я не мог с собой бороться и придумал, как нам провести на этом острове в полном уединении целых две недели. И как же было приятно делать все эти запасы! У меня было такое впечатление, будто я всю жизнь накапливал знания и только впервые приложил их к чему-то стоящему. Ты понимаешь?

Дженна молчала, зажав себе рот.

Он покачал головой:

— Да, это было чертовски здорово! Я хочу сказать, что ты не скисла, а, наоборот, вела себя отлично, ни разу ни на что не пожаловалась и получала такое же удовольствие, как и я. — У него дрогнул голос. — Никогда не забуду, какой ты была, когда сидела на берегу в трусиках и в моей бейсболке. Правду говорят, что сердце разрывается.

Ей показалось, что на глазах его блеснули слезы.

— Я мог бы остаться на этом островке на всю жизнь. Понимаешь? За двадцать три года я провел на одном месте не больше полугода, а там я готов был остаться навсегда, до конца жизни! — Он усмехнулся. — Во всяком случае, пока ты не забеременела бы. Но у тебя это быстро получилось, верно?

Дженна не могла выговорить ни слова, так сильно у нее стиснуло горло.

И теперь я просто не знаю, как мне быть! Я готов доставить тебя в Род-Айленд, но если я больше тебя не увижу, то не могу это сделать, это выше моих сил! Я не могу высадить тебя дома и улететь, и не только из-за ребенка. Главное, из-за тебя самой. Когда мы занимались любовью, я вовсе не думал о ребенке. Месяц назад ты сказала мне, что не забеременела, и я расстроился, но только из-за тебя. Я готов был продолжать наши попытки еще долго, потому что у меня было бы время подумать. Но ты уже беременна! Так что у меня уже нет времени на раздумья. И я просто не знаю, что делать.

— А чего ты хочешь? — робко спросила Дженна.

Он метнул на нее страшный взгляд:

— Жениться на тебе, вот чего! Представляешь? Я, который вечно скитаюсь по всему свету, хочу стать твоим мужем. Хочу, чтобы нас связывали законные узы. Хочу знать, что ты ждешь, когда я приеду домой. Хочу снова дарить тебе цветы, натирать тебя лосьоном от загара, носить твои туфли, сумки и книги. Хочу снова связывать тебе волосы своим галстуком. Хочу, чтобы наш ребенок носил мое имя. — Он снова бросил на нее устрашающий взгляд. — Но тебе это не нужно, и я тебя не виню. Ты сильная и волевая, у тебя есть собственная корпорация, собственный дом, а теперь и ребенок. Я не нужен тебе. — Он нахмурился. — Подтверди же это, Дженна!

Она отстегнула свой ремень и, дотянувшись до него, обвила руками его шею.

— Нет, нет, ты не прав, — прошептала она и заплакала. — Ты мне нужен, очень нужен!

— О боже, Дженна, только не плачь! Ты не знаешь, что ты со мной делаешь. — Он обнял ее одной рукой и сильно прижал к себе.

— Я люблю тебя, — выговорила она сквозь рыдания.

— Господи!

— Люблю… и я лгала тебе там, на острове… Я сказала, что ребенок для меня — самое дорогое. Это не так, так было раньше, но теперь это не так. Ты для меня так же дорог, как ребенок… Но, Спенсер, я не могу тебя удерживать… Тогда ты возненавидел бы меня, как своих родителей, а я не пережила бы этого…

— Ах, Дженна!

— Я люблю, люблю тебя, — твердила она.

У него вырвался тяжелый стон.

— Ах, Дженна! — Он поцеловал ее в висок и прошептал на ухо: — Я не хочу до старости жить в мире своих детских фантазий. Я хочу, чтобы в моей жизни были не только испанский галеон с драгоценностями и секс.

— Прости, что я наговорила тебе все это…

— Но ты правильно сделала.

— Ведь ты живешь так захватывающе интересно!

— Но этого мало. Я продолжаю мотаться по свету, чтобы не думать об этом, но мне недостает в жизни тепла, любви, дома.

Дженна никогда не думала услышать от него такое признание и опять разрыдалась.

— И что же нам делать?

— Думать, нужно думать. А тебе — пристегнуться. Ты заставляешь меня нервничать.

— Но я тебе полностью доверяю.