Больше и не нужно (СИ)

- У тебя забавное отношение к возрасту. - Хань салфеткой, пропитанной маслом, провёл по скуле и щеке, оценил результат и довольно кивнул, проигнорировав немного удивлённый взгляд Чонина.

- В каком смысле?

- Обычно ты всегда вежлив, но те твои близкие знакомые, которые старше тебя, никогда не слышат от тебя «хён», например. Меня ты точно никогда так не называл. Странно для корейца.

- Наверное, я слишком долго пробыл в Европе, - легкомысленно отозвался Чонин. - Хотя я и до этого не придавал возрасту особого значения. Любой человек либо заслуживает уважения, либо не заслуживает, но я не вижу пользы в формальностях, которые утяжеляют речь и не несут особого смысла. Сейчас ведь по большому счёту такие формальности бессмысленны. Многие люди используют их, но в мыслях у них нет ничего, кроме раздражения. Таким образом…

- Это лицемерие? - развеселился Хань и с трудом подавил желание запустить пальцы в тёмные волосы Чонина, чтобы растрепать их. - То есть, ты можешь назвать меня «хён», но подумаешь при этом «вот ведь скотина»?

- Нет, так я не подумаю, но видеть в тебе «старшего брата» я как-то не могу. Отношение не то. Просто трудно объяснить нюансы. И я до сих пор привыкнуть не могу к твоему возрасту, потому что выглядишь ты гораздо моложе. Даже на моего ровесника не тянешь. Надеюсь, ты не обиделся.

- Всё в порядке, - немного натянуто улыбнулся Хань. - Я ведь действительно не твой брат.

Но он обиделся. Сам не знал, почему и на что, но обиделся. Он отчаянно хотел быть для Чонина особенным, только не получалось. Ожидания не соответствовали реальности, и Хань не чувствовал особенного отношения к себе. Чонин дорожил им точно так же, как дорожил Суро, например. И Чонин одинаково бросился бы на помощь как Суро, так и Ханю, если б они позвонили и сказали, что оказались в беде. Глупо делать из этого причину для обиды, но за неимением иных вариантов…

Когда они выбрались из гримёрки и присоединились к остальным артистам, чтобы тихо и скромно отметить очередное успешное выступление, к ним подошла Суро и протянула Ханю красочную книгу с глянцевыми страницами. Там были снимки: цветные и чёрно-белые, текст на китайском, пометка, что тираж ограничен. Книга относилась к разряду редких и коллекционных. Даже думать не хотелось, в какую сумму она обошлась Суро.

- Это об итальянском балете. Мне захотелось сделать тебе подарок. За твои прекрасные статьи. Особенно - за первую. По-моему, никто не писал о балете и Чонине так, как написал ты. И никто так не смотрел на всё это. Это была чудесная статья. Я даже расплакалась, когда прочла её. Надеюсь, ты напишешь ещё немало интересных и трогательных статей.

- Ты не говорил, что статьи уже напечатали, - нахмурившись, заметил Чонин.

- Ты бы читал журналы просто, они же каждую субботу выходят, - упрекнула Чонина Суро, пока Хань пялился на книгу и пытался обрести дар речи, дееспособность и запустить мозги в рабочем режиме.

- Я знаю, но Хань не говорил, что пишет о балете для каждого выпуска, а у меня просто слишком мало времени, чтобы следить за прессой.

- Я принесу тебе журналы с его статьями. Напомни мне только, хорошо? Но статьи чудесные, можешь поверить мне на слово. Хань очень талантливый. - Суро порывисто обняла всё ещё недееспособного Ханя, неловко державшего в руках подарок, похлопала Чонина по плечу и упорхнула к стайке балерин.

- Всё равно, мог бы и сказать, - проворчал Чонин, покосившись на Ханя.

- Ну знаешь… мне бы не хотелось, чтобы это выглядело навязчивым. Вроде как я подсовываю тебе свою писанину на заценить…

- По-моему, я никогда не считал тебя навязчивым.

- Ты мог считать так про себя. Молча.

- Гм… помнится, я ещё при нашем знакомстве честно сказал тебе, что я довольно прямолинеен. Если бы считал тебя навязчивым, сказал бы в лоб.

- Чудесно. Напишу новую статью, непременно подсуну тебе и заставлю прочесть, - сердито пообещал всё ещё обиженный, но слегка оклемавшийся Хань. Чонин ответил ему чуть грустной улыбкой, после чего его потребовали к себе другие гости.

Хань немного потоптался у столиков в одиночестве, повздыхал, собрался и тихо ушёл домой. Чонином и невидимой чониновской стеной он уже был сыт по горло и планировал провести неделю в благородном одиночестве. Как раз сочельник на носу, а Хань никогда не ел на Рождество индейку. Повод купить, найти в сети рецепт и поставить эксперимент, дабы оправдать стереотип об умении китайцев готовить всё, что шевелится. А всё, что не шевелится, тыкать палочкой и тоже готовить.

- * -

Через день, вечером, ему позвонил внезапно Минсок и предложил отпраздновать Рождество вместе. Хань воздержался от принятия решения сразу и попросил сутки на раздумье.

Он решил всё же согласиться и на следующий вечер уже набрал номер Минсока, но нажать на кнопку вызова не успел - подскочил на месте от звонка в дверь.

- Кого там черти принесли так поздно?