Больше жизни, Хлоя Браун!

Коробки с ее любимыми фруктовыми и травяными чаями. Плюшевый котик, настолько похожий на Клякса, что – не исключено – Хлоя самую малость поплакала, когда увидела его. А не исключено, что и – возможно – иногда – брала его с собой в кровать. Что ничего не значило, потому что этого никто не видел.

Дальше был путеводитель по Нью-Йорку, достаточно легкий, чтобы носить с собой, – маршруты в нем давались не с помощью карт, а через главные достопримечательности и уличные знаки. Потом появился крошечный стульчик из розовой пластмассы, украшенный стразами, и Хлоя со смехом поняла, что это вроде как мадам Стул. За ним последовал пакет маршмэллоу вместе с написанной от руки инструкцией, как поджаривать их в духовке. Хлоя видела, что Рэд старался выводить свои круглые заглавные буквы как можно аккуратнее, но на обратной стороне плотной кремовой бумаги обнаружилось пятно краски закатно-оранжевого цвета, и она заулыбалась. Рядом с каждым пунктом инструкции Рэд нарисовал забавные мультяшные картинки.

Она скучала по нему. Она скучала по нему так сильно, что начинала его ненавидеть.

Она нашла золотистый блокнот, взяла его в руки и попыталась заставить себя открыть его. Она знала, что это не прощание. Это почти точно извинение, объяснение, что он запаниковал.

Проблема состояла в том, что Хлоя тогда запаниковала тоже, – и до сих пор паниковала. Вытащить себя из этого сбивающего с толку, слезоточивого тумана страха казалось не невозможным, но пугающим. Будто она могла не справиться с этим в одиночку. Будто могла потеряться в темноте. На ум ей приходил только один человек, способный озарить светом ее мрачные мысли.

Она отложила блокнот и схватила пальто.

В чердачной йога-студии Джиджи было достаточно тепло, чтобы под тихую музыку и ровное гудение голоса инструкторши Хлою начало клонить в сон.

– Вдыхаем… и выдыхаем. Вдох… и выдох…

Хлоя поймала себя на том, что следует этим инструкциям, неловко сидя в кресле-мешке и ожидая, когда одиночное занятие закончится. Она и не осознавала, в каком раздрае пребывала, пока не уселась в машину. В итоге пришлось вызывать такси.

– И еще раз… – произнес успокаивающий голос.

Он принадлежал Шивани, удручающе счастливой, уверенной и буквально светящейся женщине за пятьдесят, которая разгуливала в спортивном лифчике и легинсах и вытворяла со своим позвоночником нечеловеческие вещи. Нет, она не вырывала его из спины и не сражалась им с инопланетянами, но поза лука в ее исполнении тоже была весьма впечатляюща. Шивани стояла в передней части комнаты, напротив Джиджи, которая тоже была облачена в спортивный лифчик и легинсы, причем пресс, который скрывался под ее тонкой морщинистой кожей, был куда лучше, чем у любой из ее внучек.Эх!

Занятие подошло к концу. Джиджи и Шивани тихонько пересмеивались, будто их одинаковая гибкость, физическая форма и, предположительно, внутренняя гармония были какой-то уморительной, понятной лишь им шуткой. Потом они обнимались несколько долгих потных мгновений, что-то бормоча друг другу. Если бы Хлоя позволила себе задуматься об этом дольше чем на пять секунд, ей пришлось бы принять: Джиджи стопроцентно спит со своей инструкторшей по йоге на протяжении семи последних лет. Поэтому думать об этом дольше пяти секунд Хлоя себе не позволяла.

– Увидимся, Хлоя, милая! – сказала Шивани, уходя.

Конечно, издомаона не уходила. Нет, она просто спускалась вниз, чтобы дать Хлое и Джиджи возможность побыть наедине, а также начать готовить Джиджи смузи из ростков пшеницы, шоколада и Бейлиса – идеальный аперитив. По всей видимости.

–Итак, дорогая, – промурлыкала Джиджи, извлекая из ниоткуда ярко-голубой палантин и грациозно накидывая его. Она подошла к креслам-мешкам, где Хлоя терпеливо ждала последние полчаса. Или, если по правде, ждала угрюмо и слегка нетерпеливо. –Чемуже я обязана такой чести?

– Просто решила заскочить. – Хлоя попыталась сказать это легко, но слова ударились об искусственно состаренный деревянный пол, как три куска свинца.

Джиджи изогнула бровь:

– Ты, женщина, добровольно не садившаяся за руль с две тысячи третьего…

– Ты слегка преувеличиваешь, Джиджи.

– …решила сесть в машину, попрощавшись со своим любимым, грязным, серым городом…

– Вообще-то, я вызвала такси – ради общественной безопасности.

– …и проникла в дом, как маленькая юркая мышка, избегая своих родителей и Ив…

– Этонеправда, – с жаром соврала Хлоя.

– …просто потому, что решилазаскочить? – Джиджи поджала блестящие губы. Когда это они успели стать блестящими? Она что, накрасилась силой мысли? – Дорогая, как говорит молодежь, не парь мне мозги.

– А, – пробормотала Хлоя, – моя любящая бабушка.

– Твоя нетерпеливая бабушка, которая хочет свой смузи и свою Шивани. Я знаю тебя как облупленную, Хлоя. Сэкономь время нам обеим и выкладывай уже.

Возможно, эти слова были скорее заклинанием, чем предложением, потому что они сработали. Слова полились с губ Хлои, прежде чем она успела передумать, убедить себя удержать их внутри или даже сформировать из них что-то обманчиво-сухое и как будто неважное: