Большевики в Азербайджане (конец апреля – начало июня 1920 года)

Правда, вопреки устоявшемуся в литературе мнению, основанному на телеграмме Орджоникидзе[150], турецкий офицер был ненастоящий. Сопоставляя источники, можно сделать вывод, что этим «турецким офицером» был 21-летний большевик Абид Ахмедович Алимов[151], поволжский татарин родом из Пензенской губернии. Член РКП(б) с 1918 года. Участвовал в вербовке турок-военнопленных. Весной 1920 года Алимов прибыл в Баку с Туркестанского фронта и, скорее всего, был снабжен местными кемалистами документами. Так он стал «турецким офицером»[152]. Алимов был одним из тех, кто подписывал первые воззвания бакинских большевиков от имени Временного Революционного Совета[153] и, по всей видимости, руководил действиями перешедших на сторону коммунистов турок и азербайджанских аскеров во время переворота в Баку.

О степени проникновения пробольшевистски настроенных элементов во все властные структуры АДР красноречиво говорит факт того, что начальником торгового порта Баку был один из лидеров восстания Чингиз Ильдрым. В 1919–1920 годах им была организована контрабанда нефтепродуктов в красную Астрахань. Авиационный керосин переправлялся в бидонах на рыбацких шаландах[154].

Весной 1920 года Чингиз Ильдрым, пользуясь своим положением, способствовал большевистской пропаганде на военно-морских судах АДР, формированию коммунистических ячеек на канонерских лодках «Карс» и «Ардаган»[155]. Ему удалось 27 апреля обезвредить береговые батареи Бакинской бухты, сняв с орудий замки и нарушив связь. Благодаря этому около 8 часов вечера[156] (но никак не утром) того же дня боевые корабли «Карс» и «Ардаган», находясь на рейде Бакинской бухты и ничего не опасаясь, подняли красные флаги и объявили о поддержке большевиков. Чингиз Ильдрым вручил отдельный ультиматум парламенту с требованием передачи власти от имени азербайджанских моряков[157].

В продолжение дня 27 апреля в руководстве Азербайджана выдвигались разные проекты сопротивления Красной армии, в том числе установления диктатуры в стране. На роль «диктатора» прочили министра путей сообщения Мелик-Асланова, министра обороны Мехмандарова[158]. Но время шло. Лидеры «Мусавата» получали сообщения одно другого хуже. Вот Красная армия заняла станцию Хачмаз. Вот на сторону большевиков перешли корабли военно-морского флота – канонерские лодки «Карс» и «Ардоган», вот части руководимого турецкими офицерами-кемалистами добровольческого полицейского полка «Ярдым алай», на который возлагалось столько надежд в борьбе с большевиками, перешли на сторону коммунистов. Вот турецкие добровольцы поддержали переворот и заняли вокзал, отрезав пути к эвакуации в Гянджу. Вот и части 7-го Ширванского полка заявили, что не намерены проливать кровь за «мусаватистов».

В 20 часов 45 минут М.Ю. Джафаров открыл последнее заседание парламента АДР. Распространено мнение, что оно началось с выступления министра обороны АДР Мехмандарова. В мемуарах С.А. Красовского сохранилась байка о том, каким был его ответ на вопрос о способности армии сдержать наступление неприятеля: «Какого противника вы имеете в виду? Если дашнаков или меньшевиков (прим.: грузинских меньшевиков), то можно надеяться, но если имеется в виду Красная армия, то наших сил хватит только на минуты»[159].

В опубликованной стенограмме последнего заседания парламента АДР упоминания о выступлении Мехмандарова нет[160]. По всей видимости, оно имело место ранее днём, когда создавался комитет Гаджинского для переговоров с большевиками и когда только стало известно о занятии большевистскими бронепоездами станции Хачмаз.

По предложению М.Э. Расулзаде заседание парламента проходило в открытой форме, дабы «нация знала, в каком положении принимается это решение».

Первым выступил глава комитета по переговорам с большевиками М.Г. Гаджинский. В то время когда генерал-губернатор Баку Тлехас рассказывал журналистам о том, что ситуация в городе находится под полным контролем, Гаджинский с трибуны парламента заявил, что реальное положение всем хорошо известно и не требует описания, что большевики отказываются идти на какие бы то ни было компромиссы и требуют немедленной передачи им власти. Единственное, на что согласились коммунисты, – это дать отсрочку парламенту в принятии решения о самороспуске до следующего утра[161]. Если в течение ночи большевики не получат ответа, они угрожали начать вооруженное восстание и запретить деятельность всех политических партий Азербайджана.

После Гаджинского выступили социалисты (С.А. Агамали оглы, А. Сафикюрдский), иттихадисты (К. Карабеков и С.М. Ганизаде), лидер «Мусавата» М.Э. Расулзаде.