Большие батальоны. Том 1. Спор славян между собою

— А это всего лишь означает, что никакими ухищрениями человек не может попасть в собственное прошлое и убить там своего дедушку, чтобы не родиться на свет, и так далее. То есть время «в норме» у вас и у нас «неподвижно» относительно друг друга, поэтому и можно вернуться туда, откуда переместились. А когда перемещается другой человек и устанавливается этакий «мостик», они, времена, снова начинают двигаться, а поскольку движутся с разными относительными скоростями, то при попытке перехода в «точку отправления» вы должны бы попасть в собственное прошлое. Ну и так далее… Нас с вами всё время «подтягивает» вперёд, чтобы этого самого парадокса не случилось…

Но вы не расстраивайтесь, всё не так мрачно. Это ведь возможность чисто теоретическая. Едва ли кто-то, не принадлежащий к нашему «сообществу посвящённых», способен свободно ходить между мирами, причём именно по нашей методике…

— Простите, а как же… — попробовал вставить слово Мятлев, кое-что слышавший о перемещениях «андреевских братьев» и в двадцать пятый год, и даже в девятнадцатый век.

— Я вас понял, — было такое у обоих Ляховых неприятное окружающим свойство — они соображали очень быстро, к тому же умели думать и за себя, и за собеседника, поэтому часто перебивали и отвечали на вопрос, который ещё не задан, а то и не сформулирован. Многих это очень раздражало, и во время своих инструктажей А. И. Шульгин требовал от аналогов «фильтровать базар» и курить лучше трубку или, на крайний случай, папиросы, чтобы покрепче прикусывать мундштук, когда лишние слова наружу рвутся. Увы, до конца Фёст с Секондом от своей порочной привычки так и не избавились.

— Мы с вами тоже можем хоть сейчас прогуляться и в тридцать восьмой, и в двадцать пятый. И в восемьсот девяносто девятый, но это будут уже не те годы. Из другой ветки, сформированной предыдущими визитёрами. Неразличимо похожей большинством реалий, но — другой. Дело в том, что, ухитрившись попасть в своё прошлое, человек обратно уже не вернётся. Так и останется жить в свежевозникшей альтернативе. Если обладает необходимой аппаратурой или мистическими, так сказать, способностями, сможет прыгать из мира в мир, как конь по шахматной доске. Но всегда, повторяю — по мирам, мгновенно становящимися другими, и поперёк потока времени…

Секонд вздохнул, закурил очередную папиросу и сказал уже другим тоном:

— По крайней мере, мне так объяснили. Извините, если неубедительно изложил.

— Да отчего же? — возразил Президент. — Для практических целей вполне достаточно. Мы тоже не собираемся хронофизикой профессионально заниматься. Пока что нам ваших слов хватит. Значит, к моменту ухода с моей дачи вы нас вернуть можете? Но не на неё, конечно, а в какое-то другое место по нашему выбору.

— Пожалуй, так, — подтвердил Секонд. — Мы вас можем вывести на улицу из подъезда того дома, куда вас доставила Герта. Это совсем в центре, два шага и до Тверской, и до Петровки. Охрану обеспечим, на такси отвезём, куда скажете. Наши машины, увы, остались на захваченной противником территории. Ну а дальше — вам решать. Сумеете, как Наполеон после Эльбы, возглавить верные вам войска, ликвидировать узурпаторов — гордиться вами будем… А нет, — Секонд развёл руками, — это, увы, останется эпизодом только вашей истории. Меня лично она интересует больше как теоретика. Здесь только мой брат Фёст испытывает к судьбе своей родины настоящие чувства. А Император и все мы то, что нам нужно, сможем и в иных исторических реалиях найти. Так что решайте.

Опять та же методика «школы Шульгина» — ставить противника (ну, союзника в данном случае, это не принципиально) в ситуацию острого цейтнота и предлагать ему немедленно делать ход. Так, чтобы решение, за отсутствием времени на тщательный анализ, принималось исключительно интуитивно, на голых эмоциях. Очень действенный способ, особенно если сам ты давно разобрал партию и имеешь наготове десяток на несколько ходов вперёд просчитанных вариантов.

Президент попался, что называется, по полной.

Ранее он категорически утверждал, что в ближайшее время не желает никаких официальных контактов ни с самим Императором, ни с уполномоченными им лицами.

Несколько минут назад нехотя и не впрямую согласился, что можно задержаться в этом мире на какой-то срок, чтобы привести мысли и нервы в порядок, наметить сколь-нибудь реалистический план дальнейших действий.

Тут, кстати, понять Президента можно. Человек на уровне подсознания склонен до последнего отметать чересчур уж трагическую информацию. Например, засыпает в ночь перед казнью, лелея абсурдную надежду, что проснётся, и ничего этого просто не будет. Сновидение вытеснит реальность.

Абсолютно неприемлемой он также счёл идею о вводе в свою Москву элитного спецназа «Печенег» и тем более гвардейских дивизий полного штата со средствами усиления. Он ещё не знал, что в аналогичной ситуации свежепомазанный Император Олег не погнушался принять помощь от «Братства» и Врангелевской Югороссии. Отчего остался и жив, и при власти.