Большие чемпионы

Как чемпион Листон был отчаянно непопулярен. Его воспринимали как классического плохого парня. Санни не спасал даже его своеобразный мрачноватый юмор. Например, когда Листон получил последний срок, он сказал своему менеджеру Джорджу Катцу, кстати чуть ли не единственному порядочному человеку из его окружения, работавшему на него за 10 процентов со всех его доходов: «По справедливости, Джордж, ты теперь должен отмотать и 10 процентов моего срока».

Однако Америка, не знавшая еще политкорректности, не могла стерпеть, что этот уголовник, не перетруждаясь, лупит всех своих соперников. У Листона было на этот счет свое мнение: «Боксерский матч — это как кино про ковбоев. Есть хорошие ребята и есть плохие ребята. Люди платят за то, чтобы им показали, как хорошие ребята бьют плохих. Я плохой парень, но я меняю все правила игры: меня не бьют».

Только самые близкие Листону люди знали, что он тяготился образом «плохого парня» и хотел, завоевав титул, стать примерным гражданином. Но когда после матча с Паттерсономон приехал в Филадельфию, которую стал считать своим родным городом, его там не встретил ни один человек, кроме нескольких репортеров. Листон обиделся на Америку навсегда. Отныне и до самой своей смерти он не упускал ни одной возможности эпатировать публику, что при его остроумии было несложно.

Кстати, абсолютно неграмотный Листон обладал некоторыми совершенно уникальными способностями. Так, у него была феноменальная память и феноменальные же способности к звукоподражанию. Он мог воспроизвести любой голос и любой звук, а своим друзьям иногда рассказывал целые пьесы, изображая не только все голоса, мужские и женские, но и, например, скрип открывающейся двери. Один из его знакомых сказал, что самое сильное впечатление на него произвело, как Санни говорил фальцетом.

Листон опередил свое время лет на 20. Такие типажи, как он, по ряду причин, на которых мы остановимся позже, вошли в отчаянную моду в середине 80-х годов, и один из них, некто Майк Тайсон, стал чуть ли не главным кумиром конца века. Если бы Листон появился на свет «вовремя», вполне возможно, что он бы затмил Железного Майка, и это ему, а не Тайсону миллионы поклонников в ответ на любое его эпатажное высказывание кричали бы: «That's bad!!!» К тому времени само слою «bad» в определенных кругах поменяло свое значение и вместо «плохой» стало означать «превосходный». Но в его время Листона не любило даже негритянское сообщество, чьи тогдашние лидеры считали, что Санни с его образом классического «плохого негра» их позорит.

Если бы Тайсон родился после смерти Листона, наверняка бы нашелся какой-нибудь шальной оккультист, который объявил бы Майка реинкарнировавшимся Санни, но они, ничего не зная друг о друге, одновременно просуществовали на этом свете чуть больше четырех лет, так что если душа Листона и вселилась в Тайсона, то далеко не сразу. Впрочем, на самом деле они были далеко не так похожи друг на друга, как принято считать. Тем не менее, именно в эпоху Тайсона историки бокса стали один за другим вспоминать Листона и написали о нем много книг. На какое-то время он стал почти культовой фигурой и чуть ли не самым модным из чемпионов прошлых лет.

Однако в 60-е годы до моды на неуправляемых негров было еще далеко. Кстати, раз уж речь зашла о неуправляемости, то нельзя не сказать, что был один человек, которого Листон слушался безоговорочно, причем не просто слушался, а позволял ему обращаться с собой как с малым дитятей. Как-то художественному директору (по-нашему, зав. отдела иллюстраций) известного журнала «Esquire» Джорджу Лоису пришла в голову блестящая по своей абсурдности мысль — снять Санни в костюме Санта-Клауса для обложки рождественского номера. Листон со своим взглядом печального убийцы, не говоря уже о цвете кожи, подходил для этой роли просто идеально. Лоис обратился к своему другу, который хорошо знал Листона, и тот его привел. Съемки проходили в казино в Лас-Вегасе.

Фотограф Карл Фишер, которому поручили сделать оригинальный снимок, плохо представлял себе, с каким оригиналом ему предстоит поработать. После того как он сделал первый кадр, Санни встал и, ни слова не говоря, вышел из комнаты.

Стоявший здесь же Лоис бросился за ним, лопоча, что ему нужно сделать еще хотя бы несколько снимков, и схватил Листона за руку. Тот обернулся и одним взглядом отбросил от себя докучливого малого на несколько метров.

Тогда Лоис бросился к человеку, который приехал вместе с Листоном: «Объясни ему, пожалуйста, что мне нужно сделать, может быть, сотню снимков, чтобы выбрать из них один». Санни тем временем ушел в игорный зал и, склонившись над покрытым зеленым сукном столом, делал ставку. Его знакомый подошел к нему сзади, взял его за ухо, поднял и со словами: «А ну-ка пошли!» — потащил назад в комнату, где проходила съемка. Санни даже не пытался возражать или сопротивляться. Зрелище получилось хоть куда, особенно если учесть, что Листону было уже за 30, а выглядел он на все 40.