Большие чемпионы

Отработав в зале, Клей не заканчивал тренировку. Он просил младшего брата бросать в него камнями с небольшого расстояния, а сам уворачивался от них. Кроме того, он ел только то, что ему советовали, пил то, что советовали, и не делал того, чего не советовали. В первые же годы занятий боксом он твердо решил, что станет чемпионом мира в тяжелом весе. Времени на все не хватало, он занимался в двух спортзалах, кроме того, совершал многокилометровые пробежки в тяжелых башмаках по утрам, и в результате учеба пошла побоку, хотя до этого он совсем неплохо учился. Однако здесь у Кассиуса обнаружился неожиданный союзник.

Директор школы Этвуд Уилсон отличался необычайно крутым нравом, но для Клея он делал исключение. Он пресекал все попытки преподавателей не аттестовать его. «Если когда-нибудь кто-нибудь узнает наши имена, то только благодаря тому, что мы учили его, — говорил он учителям, не понимавшим и не разделявшим его слабости, — и я не хочу войти в историю как директор школы, в которой Кассиусу Клею не дали аттестат».

Одной из недовольных Кассиусом была учительница по английскому языку. Клей должен был написать большое сочинение на вольную тему. Кассиус сказал, что хочет написать о радикальной негритянской организации «Черные мусульмане», только входившей тогда в силу. На дворе стояли еще тихие 50-е годы, когда негры предпочитали особо не высовываться, и учительница сказала, что это неподходящая тема. На другую Клей писать отказался. Учительница не собиралась ему этого спускать, но тут, к ее досаде, за Кассиуса вступился директор.

Те, кто знал Клея в школьном возрасте, делятся на две группы. Одни говорят о нем как о фантастическом клоуне. При этом мало кто помнит какие-то конкретные шутки. Говорят о беспрерывном забавном кривляний. Кассиус дурачился по поводу всего, на что падал его взгляд в данный момент. Когда на глаза ему попадалось что-то еще, он немедленно переключался на новый объект. Клей нисколько не заботился о том, какое впечатление производит на окружающих, и это придавало ему в их глазах известные обаяние и притягательность.

Однако многие его знакомые того периода, прежде всего учителя, вспоминают совсем о другом Кассиусе — задумчивом, мечтательном и временами до крайности стеснительном. Им вторят и некоторые одноклассницы, которые утверждают, что в компаниях, где были девушки, Клей временами просто терял дар речи. И это в том возрасте, когда многие негритянские подростки, даже в те пуританские 50-е годы, давно уже переходили в вопросах взаимоотношения полов от теории к практике. Однажды на вечеринке, где было много девушек, Кассиус вообще не смог поднять глаз от тарелки. Создается впечатление, что очень часто он начинал валять дурака только потому, что это было единственным способом спастись от собственной стеснительности. Когда куда более продвинутая в сексуальных вопросах одноклассница, которую он отважился проводить домой, начала на прощание учить его целоваться, Кассиус потерял сознание. Сначала она решила, что он, по обыкновению, придуривается, но Клей так тяжело упал, что она испугалась, побежала домой и принесла холодное мокрое полотенце, которое положила ему на лоб. Будущий бабник, впоследствии оставивший позади даже своего папашу, пришел в себя далеко не сразу.

Другая его особенность, довольно странная для одного из величайших боксеров в истории: он практически никогда не дрался. Те, кто знал его в юности, смогли вспомнить только два случая. В первый раз, когда он вместе с друзьями сидел в закусочной, к нему привязались два известных уличных бойца его же возраста. Клей отнекивался до последнего и говорил, что он боксер и не хочет никого калечить. В ответ ему смеялись в лицо и стали толкать и пихать. Когда оскорбления сделались невыносимыми, он пошел вместе с более здоровым противником на улицу с таким видом, словно его тащили туда на аркане.

Для победы ему хватило доли секунды и одного удара, после которого его обидчик рухнул без чувств. Когда Кассиус вернулся в закусочную, второй забияка отшатнулся от него как от зачумленного. Легкая победа не доставила Клею никакой радости. Весь вечер он просидел страшно подавленный и так и не пришел в себя.

Во второй раз ему пришлось драться в 17 лет, причем со взрослым мужиком и хорошим уличным бойцом. Ранним утром Клей всегда совершал длинную пробежку в специальных утяжеленных башмаках. При этом он не просто бежал, а боксировал с тенью и бормотал себе под нос как молитву: «Я буду чемпионом в тяжелом весе. Вы все обо мне еще услышите. Я величайший». Впоследствии слово «величайший» стало его прозвищем.